Хичкок. Ужас, порожденный "Психо?" - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Ребелло cтр.№ 16

Режиссер также выбросил из сценария сложный визуальный каламбур при монтаже сцены, когда взятая напрокат машина детектива Арбогаста непрерывно ездит мимо мотеля Бейтса, во время опроса хозяев других мотелей. В сценарии, изобилующем упоминаниями о связи между едой и сексом, Хичкок вырезал строку, где Норман во время опроса говорит Арбогасту о Мэри: «Она была ужасно голодна». Утрачены были также такие эпизоды, когда Норман нежно ласкает и прячет чучело птички, свалившейся с абажура во время его беседы с детективом; разговор в скобяной лавке между Сэмом и Лайлой на фоне ножей для резьбы по дереву; зловещая импровизация, которая случается, когда Сэм покидает Лайлу в магазине, отправляясь на поиски Арбогаста («с полки оборудования для ванной на пол падает форсунка от душа»); а также элегантное движение камеры, начинающееся со среднего плана Сэма и Лайлы, разговаривающих в номере мотеля, когда она скользит мимо них, переводится на цветочный узор обоев на стене и заканчивает движение ближним крупным планом глаза Нормана, подсматривающего за ними в отверстие в стене. Последний кадр был «эхом» более раннего, такого же вуайеристического момента, когда Норман наблюдает, как Мэри раздевается.

В сценарии Стефано постарался как-то оживить образы Сэма и Лайлы, которых Хичкок называл просто «фигурами». Если Джеймс Кавана пытался разыграть банальный роман между ними, то Стефано более осторожно старался сосредоточиться на медленном исчезновении первоначально прохладных отношений между Сэмом и Лайлой, когда они ищут пропавшую девушку. Поджидая возвращения Арбогаста из мотеля, Лайла и Сэм воркуют: «Всякий раз, когда я размышляю о тревожной кнопке, твоя спина выпрямляется и появляется этот взгляд, говорящий: «Бог следит за всеми», и… мне становится лучше». Сэм: «Мне всегда хорошо, когда хорошо тебе». Перед тем, как Сэм уходит, чтобы допросить Бейтса в мотеле, он советует Лайле, желающей пойти с ним, остаться и прислушаться к своей тревожной кнопке».

В дальнейшей сцене, когда пара едет к мотелю, чтобы расследовать исчезновение Арбогаста, Сэм бормочет: «Интересно, увидим ли мы когда-нибудь Мэри живой». Вспоминая, как ее сестра пожертвовала своей карьерой ради нее, Лайла говорит: «Некоторые люди так сильно хотят страдать ради тебя, что они мучаются еще больше, если ты не даешь им это сделать». Сэм произносит: «Я не позволил бы, чтобы она наклеивала почтовые марки». Это ссылка на один из странно ядовитых моментов в начальной сцене в мотеле. В сцене заключения, когда психиатр объясняет заболевание Нормана, Лайла «начинает тихо плакать по Мэри, Арбогасту, по всем убитым на земле людям».

Хичкок все это удалил. Он был убежден, что зрители вытерпят Сэма и Лайлу, только если те поддержат атмосферу таинственности. Стефано сожалел о потере сентиментальности, но Хичкок явно предпочитал более разрушительную сторону сценария. В этом плане Стефано был лучше. Сценарий был отснят с явным изощренным издевательством над американскими «священными коровами» — девственностью, чистотой, приватностью, мужественностью, сексом, материнской любовью, браком, доверием к лекарствам, священностью семьи… и ванной. Стефано рассказывал: «Я сказал Хичу, что хотел бы, чтобы Мэрион [Мэри] оторвала кусок бумаги и смыла его в унитаз, и чтобы этот водоворот воды был виден. Это можно сделать? Никогда раньше на экране не появлялся унитаз, и, тем более, никогда не показывалось, как он смывается. Хич уверил меня, что собирается воевать с ними за это. Я подумал, что если бы можно было лишить зрителей душевного равновесия, показывая им смывающийся унитаз (мы все морально страдаем, в большей или меньшей степени, при туалетных процедурах), то они будут настолько шокированы еще до сцены убийства, что оно возведется для них в абсолютную степень. Я подумал [о зрителях]. «Вот здесь вы начинаете узнавать, каково оно, человечество. Мы собираемся начать с показа вам унитаза, и от этого станет еще хуже». Мы полезли во фрейдизм, и Хичкок копал в этом направлении, поэтому я был уверен, что унитаз на экране появится обязательно».

Несмотря на удовольствие, с которым они с Хичкоком нацелились на американские табу, Стефано отрицает заявления критиков и биографов Хичкока, что «Психо» знаменует появление у режиссера мрачного взгляда на мир. Он говорил: «Хичкок не думал, что мы делали что-то, что отличалось от его последней картины, или будет отличаться от его следующего фильма. Казалось, он не считал, что это исходило от «нового Хичкока». Что бы ни говорили о состоянии ума Альфреда, не думаю, что, работая над фильмом, он сознательно или неосознанно отображал свою особую внутреннюю мрачность. Просто у него был сценарий, по которому он снимал фильм».

Хичкок ускорял ход производства фильма, в то время как Стефано шлифовал сценарий, согласно требованиям режиссера. Писатель слегка доработал второй вариант сценария, датированный 2 ноября 1959 года. Дальнейшие умеренные изменения и доработки были внесены 10 ноября, 13 ноября и 1 декабря. Вслед за этим Стефано и Хичкок провели день дома у режиссера, чтобы составить план съемок. Для Хичкока этот этап работы над фильмом всегда был одним из самых успешных. «Мои фильмы создаются на бумаге», — часто говорил он прессе. Стефано детализировал процесс, в котором Хичкок из слов создавал образы. «О моих сценах у начальника риэлторской конторы он иногда говорил: «А что, если здесь мы дадим крупный план, ну, скажем, сумочки?». В сцене в ду́ше мы решили совсем не показывать нож, пронзающий плоть. Я говорил ему, что есть предел, за которым мы просто потеряем зрителя, поскольку мы любим Мэри, сочувствуем ей и знаем, что она собирается вернуть украденные деньги. Он сказал мне, что Сол Бэсс, придумывавший титры для других его фильмов, тоже хотел сделать раскадровку сцены в душе». В начале ноября с этим планом Хичкок уже послал первый вариант сценария Бэссу, изобретательному дизайнеру-графику, создавшему видеоряд для фильмов «Головокружение» и «На север через северо-запад», а также для других кинокартин.

Стефано вспоминал, как Хичкок загорелся идеей манипуляции звуком, чтобы усилить соучастие зрителя и сделать его вуайеристом вместе с Норманом Бейтсом. В сцене, когда Норман смотрит на Мэри через отверстие в стене, Стефано написал по указке Хичкока: «Звуки усиливаются, словно мы тоже припали ухом к стене». Стефано говорил, что режиссер тоже был открыт идеям относительно положения кинокамеры, но лишь когда эти идеи соответствовали его общему видению. Например, писатель предложил Хичкоку изменить угол съемки в сцене убийства Арбогаста. «Когда детектив входит в дом и поднимается по лестнице, я сказал: «Если вы начнете перемещать камеру вверх, только когда женщина появляется наверху лестницы, то у меня появится подозрение, почему ее не видно». Эта фраза — «у меня появится подозрение» — была моим козырем, чтобы заставить его что-то изменить. Я сказал ему: «Когда он начинает подниматься по лестнице, было бы здорово поднять камеру высоко вверх, как бы отдаляясь от того, что должно случиться. В любом случае, зритель знает, что произойдет с детективом, поэтому движение камеры вверх будет уже совершено, когда Мать выйдет из своей спальни». Хичкок начал убеждать меня, что это обойдется нам очень дорого и что придется построить наверху площадку. А на следующий день он заявил: «Оно того стоит». Несмотря на сильную экономию, он не мог допустить, чтобы из-за этого пострадал фильм».