С любовью, Рози - читать онлайн книгу. Автор: Сесилия Ахерн cтр.№ 69

Хозяин интернет-кафе, толковый парень, поинтересовался, все ли у меня в порядке, и на вид был всерьез озабочен, так что я даже подумала, не начало ли это чего-нибудь романтического. Но потом поняла, что луплю по клавиатуре так, что он, наверно, беспокоится за свою собственность.

Еще тошней оттого, что в тот день я пыталась готовиться к последнему экзамену, а дребезжание, доносившееся из салона тату, ужасно мешало. И ведь я понятия не имела, что под этот визг уродуют тело моей дочери.

При этом немыслимо сказать Руперту, что я об этом думаю, потому что нельзя выразить мою ненависть к татуировкам, не ранив его в самое сердце, ведь он сам – ходячая татуировка.

Но мало этого! Кэти еще и язык себе проткнула. Это Руперт сделал бесплатно. В подарок, черт бы его взял. Говорит она так, словно во рту у нее горячая картошка. В общем, представьте: входит ребенок в дом, неестественно скалясь, еле выговоривает: «Аам, аатри, а ату еаа», а потом поднимает маечку. И как я, по-вашему, должна реагировать?! Джона разукрасили тоже: у него на бедре клюшка для травяного хоккея и мяч. Вам лучше не знать, на что это похоже, тем более что Руперт нарисовал мяч слишком близко к клюшке и с неправильного ее конца, если вы понимаете, о чем я.

Наверно, могло быть хуже: они могли написать имена друг друга. И рисунок у Кэти мог быть пострашней, чем клубничка размером с мой ноготь.

Может, я преувеличиваю? Но что же тогда, интересно, почувствовали вы с папой, когда я сказала вам, что беременна?

Вот теперь, когда я об этом подумала, у меня возникла идея, не похвалить ли мне Кэти? Не поощрить ли за примерное поведение? Как бы то ни было, надо возвращаться наверх, где орет музыка, и продолжать заниматься. Не верится, что еще немного – и учеба позади. Два года пролетели как сон, страшный сон, должна я сказать: тяжеловато далось мне заниматься ночами, днями работать и при этом не переставать быть матерью. Представьте, у меня будет выпускная церемония! Вы с папой наконец-то сможете увидеть, как я, в бесформенной мантии и шапочке, получаю диплом. Правда, на четырнадцать лет позже, чем планировалось, но все-таки лучше поздно, чем никогда.

Впрочем, я этого диплома не получу, если не сдам экзамены, а экзамены я точно не сдам, если и дальше буду отлынивать! Все! Пошла учиться!

Ваша Рози

От Рози

Кому Алекс

Тема Папа

Случилось что-то ужасное. У тебя на работе сказали, что ты в операционной, поэтому, пожалуйста, как только сможешь, позвони мне, ладно?

Мама позвонила в слезах минуту назад. У папы сильный сердечный приступ, его увезли в больницу. Она в шоке, но велела мне не дергаться, потому что завтра у меня первый экзамен. Не знаю, что делать. Не знаю, насколько это серьезно, врачи еще ничего не говорили. Может, ты позвонишь в больницу и что-то выяснишь? Ты же в этом спец. Не знаю, что делать. Пожалуйста, поскорей прочитай этот мейл. Я больше не знаю, кому еще позвонить.

Не хочу, чтобы мама была там одна, хотя к ней уже отправился Кевин. И страшно не хочется, чтобы папа был там один. Ох, я совсем запуталась.

О господи, Алекс, пожалуйста, помоги. Я так боюсь потерять папу.

От Алекс

Кому Рози

Тема Re: Папа

Пытался дозвониться, но у тебя занято. Сохраняй спокойствие. Я позвонил в больницу и переговорил с д-ром Фленнери. Это лечащий врач твоего отца. Он объяснил мне, что с Деннисом.

На мой взгляд, тебе нужно собрать сумку с самым необходимым и сесть на ближайший автобус до Голуэя. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Забудь про экзамен, это важнее. Сохраняй трезвую голову, Рози, ты нужна родителям. Скажи Стефани, пусть тоже приедет, если сможет. Позванивай мне ночью, ладно?

Дорогой Алекс,

гроб не может быть шире 76 см, изготавливается из прессованных опилок, облицовывается шпоном и пластиком, пригодным для кремации. Ты знал это? Допустимы железные болты, в небольшом числе, и деревянные распорки, для прочности, но только внутри гроба.

На крышке гроба должно быть указано полное имя усопшего. Надо полагать, чтобы не перепутали. Но самое ужасное из того, что лучше бы мне не знать, – это что изнутри гроб обивают материалом под названием «кремфилм», а также подкладывают абсорбирующую ткань или ватные прокладки, потому что из тела может сочиться влага.

Я ничего этого не знала.

А потом, сколько же надо заполнить бланков! Форма А, В, С, F и еще всякие медицинские. Про D и E никто ничего не сказал. Не думала, что нужно столько доказательств, чтобы поверили, что ты мертв. Я думала, тот факт, что ты перестал жить и дышать, – достаточный признак. Оказывается, нет.

По-моему, это похоже на переезд в другую страну. Папа выправил все документы, надел свой лучший костюм, договорился о способе доставки и отправился к месту своего назначения, где уж оно там есть. Ох, как хотела бы мама отправиться вместе с ним, но она знает, что нельзя.

На похоронах она всем твердила: «Он просто не проснулся. Я звала его снова и снова, но он не проснулся…» Она не переставая трясется с того самого дня и постарела на двадцать лет. И при этом кажется маленькой. Как потерявшееся дитя, которое озирается, не зная, куда идти, будто ее бросили в незнакомом месте и она не знает дороги.

Наверно, так оно и есть. Наверно, мы все чувствуем то же.

Я никогда не была здесь прежде. Мне тридцать пять лет, и я никогда не теряла такого близкого мне человека. За свою жизнь я была на десяти похоронах, и все это были дальная родня, друзья друзей и родственники друзей, без которых я жила себе как жила.

Но папа?! О господи.

Ему было всего шестьдесят пять. Это совсем не старость. И он был здоров. С какой стати здоровый шестидесятипятилетний мужчина засыпает и больше не просыпается? Утешает только мысль, что во сне он увидел нечто столь прекрасное, что не захотел возвращаться. Это было бы как раз в его духе.

Знаешь, зрелище душевно разбитых родителей совершенно выбивает из колеи. Наверно, потому, что им по роли полагается быть сильными. Когда ты маленький, ты пользуешься родителями как меркой, по их реакции судишь, насколько плохи дела. Падаешь, разбиваешь коленку и поднимаешь глаза на них, чтобы понять, больно тебе или не очень. Если они пугаются и кидаются к тебе, ты плачешь. Если смеются: «Бедная земля! Эк ты ее припечатала!» – встаешь и идешь себе дальше.

Когда узнаешь, что беременна, и чувствуешь внутри себя эмоциональную пустоту, ты смотришь на лица родителей. Если оба, мама и папа, обнимают тебя и говорят, что все будет хорошо, обойдется, они помогут, становится ясно, что еще не конец света. Но если родители другие, конец света – вот он, руку протяни.

Родители для своих детей – барометры эмоций, которые действуют как эффект домино. Никогда в жизни я не видела, чтобы моя мама столько плакала. Это пугает меня, я плачу тоже, что, в свою очередь, пугает Кэти, и она плачет с нами. Мы плачем все вместе.