Майя - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Адамс cтр.№ 83

– Ох, ничем ей не угодишь! – пожаловалась Майя Оккуле однажды ночью. – Пыжится, будто мы ей все должны.

– Дай ей время, банзи, – сказала Оккула. – Погоди, она пообвыкнется. В нашей жизни друзей выбирать не приходится. Глядишь, Мильвасена нам и пригодится. И вообще, ты хоть представляешь, каково ей, бедняжке? Вот наш боров оклемается, захочет потешиться… Знать бы еще, когда именно ему это в голову взбредет.

Мало-помалу, несмотря на все недоразумения, девушки притерлись друг к другу. Однажды Майя, неожиданно для себя, стала выгораживать Мильвасену перед Теревинфией – сайет решила, что хальконская невольница слишком многого требует от Огмы, хотя девушка редко о чем просила прислугу.

К концу сезона дождей Теревинфия, несмотря на беспокойство о здоровье верховного советника, пребывала в прекрасном расположении духа. Каждая сайет, пользуясь распущенными нравами верхнего города, стремилась к извлечению наибольшей выгоды из невольниц и, с позволения хозяина, следила за тем, чтобы ее подопечные завоевали расположение богатых господ. Оккула, вернувшись с пиршества у Эльвер-ка-Вирриона, похвасталась Майе, что привлекла внимание молодых Леопардов и их приятелей. Правота Оккулы вскоре подтвердилась. Сенчо, затаившись, как жирный паук, оплел город липкой паутиной страха, однако многие юноши из знатных семейств, узнав о том, что верховный советник занемог и ему недосуг лично принимать посетителей, стали обращаться к Теревинфии с просьбами оказать содействие (разумеется, за определенную мзду) в более близком знакомстве с чернокожей невольницей, которая недавно околдовала семьдесят гостей в маршальской пиршественной зале. Выступление Оккулы, напугавшее и восхитившее зрителей, вдобавок – как, впрочем, и любые потрясающие воображение происшествия, от публичной порки до землетрясения, – вызвало в них такой восторженный трепет и неудержимое любострастие, что многие желали испытать это еще раз. Ни Майя, ни Оккула не рассказывали Теревинфии о случившемся, поэтому сайет удивилась неожиданному наплыву просителей, но, втайне довольная таким положением дел, объясняла, что Оккула – невольница весьма взыскательная, поклонников у нее хоть отбавляй и лиголь ей полагается значительный; вдобавок она – хозяйская любимица, а потому время на развлечение посторонних у нее ограниченно, однако же за определенное вознаграждение возможно изыскать способ удовлетворить настойчивые желания знатных господ. Юноши с готовностью расставались с огромными суммами в подтверждение своих намерений, но Теревинфия, быстро смекнув, какое нежданное счастье ей привалило, решила, что доступ к чернокожей рабыне следует ограничить даже для самых богатых. Во-первых, неожиданную популярность Оккулы (как и деньги, полученные за услуги невольницы) следовало скрыть от Сенчо, – разумеется, подобный поступок был чреват опасными последствиями, однако, учитывая нездоровье верховного советника, это могло сойти Теревинфии с рук. Во-вторых, чернокожая девушка привлекала не мимолетной красотой и похотливостью, как Мериса, а своими уникальными талантами, а значит, вспыхнувший к ней интерес следовало поощрять и поддерживать, будто пламя в очаге. Более того, предполагая близкую кончину верховного советника, сайет надеялась, что ей представится случай выгодно продать Оккулу или даже выдать ее замуж.

Не ускользнуло от внимания Теревинфии и то, что особым влиянием на чернокожую невольницу она не обладала. Оккула стала проводить много времени в обществе верховного советника, – похоже, ей это даже нравилось. Он призывал ее к себе с раннего утра и не отпускал до позднего вечера, однако девушка не жаловалась. Вдобавок Оккула, мудрая не по годам, обладала четкими представлениями, как устраивать свою жизнь дальше, и Теревинфии пришлось смириться с ролью сводницы, понимая, что с Оккулой лучше не ссориться, а сделать ее своей напарницей. В общем, чернокожая рабыня загадочным образом прославилась не меньше талантливой танцовщицы или певицы и, несмотря на упрямство и непокорный нрав, самостоятельно добивалась успеха в любом своем начинании, так что Теревинфии пришлось предоставить ей относительную свободу в выборе поклонников.

Вскоре выяснилось, что ее интересовали не столько богатые, сколько важные и влиятельные господа. Те немногие часы, которые Оккула не проводила с Сенчо, она предпочитала посвящать людям, обладающим властью. Однажды с ней пожелал встретиться богатейший торговец тканями из Хёрл-Белишбы, но чернокожая невольница, сославшись на необходимость развлекать верховного советника, посоветовала Теревинфии отправить к нему Дифну. Тем не менее следующий день Оккула провела с приятелем Эльвер-ка-Вирриона, а потом – с Керит-а-Трайном, сторонником правления Леопардов, бекланским военачальником, который пользовался огромным уважением в армии. Изредка Оккула принимала приглашения на празднества, но, как ее ни упрашивали, никогда не повторяла своего выступления в роли охотницы. Хотя некоторые и жаловались Теревинфии на своеволие и капризы чернокожей рабыни – невольницам полагается послушно исполнять любые пожелания хозяев, – иные достоинства Оккулы с избытком восполняли ее мелкие недостатки, и поток приглашений не иссякал.

Майя ей нисколько не завидовала – она любила Оккулу больше всех на свете и хорошо помнила искреннюю радость подруги, когда сама Майя вначале отправилась на празднество дождей, а затем получила приглашение от маршала Кембри. Девушка прекрасно понимала, что добиваться успеха ей придется своими силами. Оккула совершенно справедливо заметила, что в верхнем городе одной красоты недостаточно, необходимо выработать особую манеру поведения, отличающуюся от всех остальных. Теревинфия, Огма и другие слуги рассказывали о восхитительной изобретательности Оккулы в постельных усладах и прочих развлечениях: чернокожая невольница отличалась диким, необузданным нравом и ввергала поклонников в экстаз, рыча по-звериному, царапаясь и кусаясь в порывах жестокой страсти; однажды приняла участие в кере одновременно с тремя юношами; на спор выпила кувшин вина и прошла по натянутому канату; а как-то раз, отказавшись повторить танец охотницы, принесший ей двести мельдов, устроила для Ка-Ротона и еще двоих уртайцев игру в прятки с десятком обнаженных рабынь – юноши с завязанными глазами должны были поймать себе спутницу для любовных утех. В женских покоях Оккула не рассказывала Майе о своих похождениях, а когда ее спрашивали о прошедшем вечере или просили подтвердить слухи, отделывалась уклончивыми замечаниями, мол, за хорошие деньги чего не сделаешь, или объясняла, что все это нелепые выдумки. Часто она приносила сорок или пятьдесят мельдов сверх запечатанного кошеля с лиголем и всегда поровну делила эти деньги с Майей – девушки заворачивали деньги в тряпье и прятали под досками пола. Для подруги Майя была готова на все.

Однажды рано утром, в конце месяца такколь, слуга Эвд-Экахлона принес в женские покои письмо для Оккулы. Теревинфия еще спала, разбудить ее никто не решился, и послание передали лично чернокожей невольнице. Оккула, не разобрав уртайских каракуль, попросила Дифну прочесть записку. Выяснилось, что Эвд-Экахлон умолял Оккулу провести с ним вечер, поскольку на следующий день отправлялся в Урту в связи с болезнью отца.

– Спасибо, Дифна. – Оккула потерла заспанные глаза, задрала ночную сорочку и рассеянно почесала бок. – Тоже мне козел уртайский выискался! Тупой как чурбан. Толку с него мало, зато ужас какой старательный.