Серые стены с красными, синими, белыми прожилками сходились почти вплотную, местами даже слипались, и между ними приходилось с трудом протискиваться. Да и назвать эту дышащую студенистую массу стенами и полом можно было только в приступе нечеловеческой снисходительности.
Или Судьба категорически против моей встречи с Доктором, устало подумал Кантор, в который раз оскальзываясь на мягкой влажной поверхности, или Лабиринт скотина каких поискать.
Красноватый сумрак безмолвствовал, презрительно наблюдая, как полуголый человек в кожаных шортах и спадающих шлепанцах пытается передвигаться и матерится на каждом шагу.
Ровно через три шага тапочка опять уехала вперед, и Кантор с размаху сел на задницу.
Запас ругательств закончился, повторяться не хотелось, изобретать что-то новенькое не было настроения.
Или не надо было тайком от лечащего мистика хлебать болеутоляющее в непомерных дозах, честно изложил он третий вариант в надежде, что правильно названная причина каким-то образом поможет справиться со следствием.
Лабиринту его идеи были до одного места, равно как причины и следствия. Пейзаж не изменился ни на черточку. Мысль о передозировке сама по себе была здравая, хотя и пришла с большим запозданием, как свойственно всем здравым мыслям. Но помочь в передвижении ничем не могла, будь она хоть божественным откровением.
— Доктор! — без особой надежды позвал в пространство Кантор и в который раз принялся подниматься. Может быть, и в самом деле не стоило вместо предписанных десяти капель отхлебывать из пузырька на глаз, но иного способа попасть в Лабиринт он пока не видел.
— Ты что, не запомнил, как меня зовут? — насмешливо отозвался откуда-то с небес знакомый голос.
— Запомнил! — обрадовался Кантор и с третьего раза все-таки встал, осторожно придерживаясь за стены. — Только не привык… Да и странно как-то называть дядюшкой мальчишку.
— Меня зовут Дэн, — уже серьезно сообщил голос — И величать меня дядюшкой вовсе не обязательно. Лучше расскажи, что ты сегодня курил?
— Я уже луну как не курю вообще! — обиделся Кантор.
— Тогда чем ширялся? Обнюхался? Объелся? Тридцать лет я хожу по Лабиринту, но такого еще не видел! Гигантский мозг, по извилинам которого пробирается маленький человечек в резиновых шлепанцах! Да ни один пациент психушки мне такого не выдавал!
— Ни фига себе — болеутоляющее… — Кантор с отвращением огляделся. — Что ж они туда намешали?
— Лучше скажи, сколько терапевтических доз ты заглотал за один раз, — неумолимо продолжал дядюшка. — Что, неужели так болело?
— Да нет, я хотел в Лабиринт попасть.
— Попал? Счастлив? Интересно, это не твой ли собственный мозг, случайно? Я тут несколько пораженных участков наблюдаю…
— Как мне отсюда выбраться, чтобы мы могли сойтись и поговорить? — перебил Кантор, зная, что Доктор может упражняться в остроумии, пока ему не надоест.
— Так же, как забрался, — порекомендовал дядя и добавил: — Шучу. Пройди еще шагов двадцать вперед, потом поверни налево, я буду тебя там ждать и выведу в другое место. Кстати, рекомендую продвигаться по-пластунски, так как в этих шлепанцах ты все равно далеко не уйдешь.
Кантор сбросил к демонам дурацкие тапки, но ползать категорически отказался. До указанного места доковылял традиционным способом и обнаружил старого знакомого, сидящего на самой нижней ступеньке. И, как всегда, паршивец ухитрился остаться чистым!
— Красавчик! — прокомментировал он, усмехаясь. — Это надо ж было так сильно хотеть в Лабиринт! Ты соображаешь, что так можно и отравиться?
— Так — нельзя, — коротко ответил Кантор. — Мало.
— Фармацевт ты наш непризнанный! Пойдем.
— Подожди! — возразил непризнанный фармацевт, спохватываясь. — Мы же так выйдем! А я хотел с тобой поговорить!
— Поговорим, если хочешь. Но не здесь. Давай руку и внимательно смотри направо, когда будешь подниматься. Как только увидишь там что-нибудь, сразу же сворачивай со ступеней, что бы это ни было.
Очень скоро красноватая мгла сменилась розовой, потом молочно-белым туманом, а еще через несколько шагов в тумане замаячила мощеная улочка с рядами лавок и забегаловок. Кантор шагнул со ступеней, как было сказано, и очутился в очень знакомом месте. Что особенно радовало, на этот раз он был нормально одет.
— Так гораздо лучше, — одобрительно заметил Доктор, с любопытством разглядывая вывески. — Ты знаешь это место или это фантазия твоего нездорового разума?
— Ты меня сюда привел, тебе лучше знать. — Голос предательски дрогнул, так как бестрепетно любоваться этой улицей Кантор не смог бы даже в реальности.
— Это — твой сон, — терпеливо разъяснил дядюшка, продолжая изучать вывески. — Потому я и спрашиваю, знакомо ли тебе место, которое ты видишь во сне?
— Да, — хрипло выдохнул Кантор, заставляя себя оглянуться. Высокое стройное здание консерватории вздымалось над сквером, точно как он это помнил.
— Тогда скажи, ради всех богов, что написано на вывеске над вот этой дверью, откуда так вкусно пахнет?
Кантор прокашлялся, чтобы придать голосу необходимую твердость, и пояснил:
— «Три струны». Я любил здесь сиживать в молодости. Отличный кофе там делали.
— Тогда зайдем посидим.
— Постой, а деньги-то у меня есть?..
— Не будь ребенком. Это же сон. Достаточно поверить, что они есть. А если и нет, что страшного? Ты запомнил, как сворачивать в сон? Точно так же можно из сна спуститься в Лабиринт.
— Я понял все, кроме одного. Как можно контролировать собственный сон, когда ты спишь?
— У тебя бывало ощущение, что ты спишь и тебе это все снится?
— Бывало. Часто. Только при попытке проснуться столь же часто оказывалось, что это вовсе не сон…
— Перестань ерничать. Я говорю серьезно. О тех случаях, когда ты действительно спишь и сознаешь это.
— Тоже бывало. У всех бывает, разве нет?
— Нужно поймать это ощущение, запомнить и держаться за него, чтобы не забылось, когда сюжеты сна меняются. Тогда ты сможешь управлять своим сном.
— Что, так просто?
— Если тебе дано, то немного практики — и все получится. Тебе не придется, как сейчас, паниковать, есть ли у тебя деньги, любой кошмар ты сможешь обернуть в хохму и, что тоже очень полезно, сможешь видеться во сне с другими людьми, просто приходя в их сны. Так же, как я вот к тебе зашел.
— Добро пожаловать, — усмехнулся Кантор и толкнул деревянную дверь с пестрым витражом. В глубине зала мелодично звякнул колокольчик. — А твой наряд как-то зависит от меня или ты приходишь в таком виде, в каком хочешь?
— Можешь меня переодеть, — засмеялся Доктор. — Или сделать так, чтобы на меня не обращали внимания. Можешь даже придать мне внешность другого человека. Я ведь тебе снюсь.