Верлен - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Птифис cтр.№ 90

Эта история не делает Верлену чести, так он позволял себе одновременно украшать лавровыми венками исчезнувшего поэта и изливать свою злопамятность.

В начале 1885 года судьба нанесла ему очередной удар.

Матильда потребовала развода!

Получив 11 января вызов в суд, он ринулся в Париж, несомненно, чтобы переговорить с адвокатом жены и что-то исправить в последний момент ^[488]. Увы! дело уже шло своим ходом и ничто не могло остановить неумолимое правосудие. Можно вообразить себе, как он был озлоблен, когда через два дня вернулся в Кулом.

Залив свое горе в кафе «Да ла Барьер», он пошел к себе и обнаружил, что дом пуст! Мать увезла «к этим мерзавцам бельгийцам» свое белье и личные вещи! Он бросился туда, схватил ее за руки и потребовал немедленно вернуться в дом. Дав и его жена вмешались. Тогда он выхватил из кармана нож и закричал, что сейчас убьет мать, а потом покончит с собой. Его скрутили и вышвырнули на улицу, что было не так уж сложно, поскольку он был пьян.

На следующее утро соседи сообщили ему, что Давы вошли в его дом и помогли его матери переехать. Это было уж слишком! Не думая ни секунды, он направился в Вузьер, окружной центр, и представил в прокуратуру жалобу на незаконное вторжение в частную собственность. Оттуда он послал следующую записку Шарлю Морису: «Я в Вузьере по делам, а живу, как прежде, в Куломе. Дружище, прости меня за необычную молчаливость. Мои дела ужасны. Я трачу на них все свое время, все свои силы».

Некоторое время спустя, под давлением Давов, г-жа Верлен подала встречный иск, обвиняя Верлена в побоях и угрозе жизни.

Тем временем, пока жандармы вели следствие, в Париже 8 февраля 1885 года был официально объявлен развод, что было простой формальностью при том, что постановление о раздельном проживании супругов и разделе имущества было вынесено за девять лет до того. Позднее, когда страсти поутихнут, Верлен повеселит себя, воображая, как это было: «Когда председатель суда зачитывал постановление, глядя в текст через свой золотой монокль, сидевший на его дрожащем козлином носу, Злодейка своим коровьим хвостом смахнула пыль с блестящего черепа достойного магистрата! ^[489]»

Матильда, которая годом раньше потеряла мать ^[490], надеялась снова выйти замуж, в этом ее поддерживал отец. Верлен, вероятно, об этом догадался (если только не прямо узнал об этом в Париже), так как 21 января в письме к Шарлю Морису, в котором он рассказывал ему, что его жена «перешла в атаку и требует развода», пишет: «Кто же сей несчастный?»

Ну, в данный момент несчастным был он сам. «Очень занят, — пишет он Ванье 23 февраля 1885 года, — участвую в трех!!! процессах. В двух я истец, в одном ответчик. Вот такая вот веселая жизнь!» Истцом он был в деле о краже ладанки и в деле о незаконном вторжении, ответчиком по иску своей матери и Давов. Одинокий, растерянный, без денег, он копил злобу. «Я знаю, что и как они будут делать. Они хотят меня загнать в угол и перекупить мой дом за бесценок. У НИХ НЕ ВЫЙДЕТ!» Собственно, имея в виду успеть раньше, Верлен выставил дом на продажу. Местный земледелец, Жан Риго, предложил купить дом и получил его за 2200 франков. Договор продажи был подписан 8 марта 1885 года в конторе нотариуса в Аттиньи.

И Верлен уехал.

Некоторое время спустя его вызвали в исправительный суд Вузьера. Позднее, в книге «Как я сидел в тюрьме», он в легком тоне рассказывает о своей поездке 24 марта 1885 года на соседской двуколке, об остановке в отеле «Золотой лев», о «Дворце Правосудия в миниатюре», о темной драпировке в зале суда. Но тогда, перед лицом судьи Адана и страшного генерального прокурора, по происхождению овернца ^[491], он совсем не смеялся. «Слушания начались с мелочей, — рассказывает он, — бродяги, браконьеры, мелкие кражи и т. п. Когда же пришла очередь рассматривать мое дело, в зале суда установилась тишина, хотя там было порядочно народа. В здешних местах я был нечто вроде знаменитости, несмотря на свою довольно дурную репутацию» ^[492].

Сначала допросили его мать. Она согласилась, что характер у него сложный, что ему случалось, будучи пьяным, говорить ей грубости и совершать резкие и необдуманные действия, но сказала, что о дурном с ней обращении речи вести нельзя. Давы не стали говорить так хитро и поведали о мерзостях и низостях обвиняемого; их рассказ был подлинной мелодрамой. После чего поднялся прокурор и зычным голосом потребовал строгого наказания «для самого гадкого представителя рода человеческого, бича нашей земли, явившегося нас обесчестить» ^[493]. Что же до Верлена, то ему, по его словам, было стыдно за все оргии и непристойности, совершать которые сознательно он никогда не собирался, ни за что на свете ^[494]. Его адвокат, г-н Буало, отнес произошедшее на счет нетрезвого состояния своего клиента, который потерял контроль над собой. А свою мать он боготворит. Возможно, он и сказал, что покончит с собой, если его лишат возможности ее видеть, но ни угроз жизни, ни насилия, ничего такого и вовсе не было. Все, что было, это лишь монолог несчастного, который в тот день заливал свои неприятности вином. Раскаивающийся вид обвиняемого был признан смягчающим обстоятельством. Несмотря на обвинительные показания Давов, он был приговорен лишь к месяцу тюрьмы и штрафу в 500 франков.

После истечения срока подачи апелляции, 12 апреля, он сдался в руки тюремщиков.

Вузьерская тюрьма была просто отчим домом, решетки в ней были из дерева, крашенного в черную краску, сидело в ней от силы четыре-пять человек, это было милейшее место на свете! Заключенные играли с надзирателем в монетки, гонялись за местным вороном по кличке Николя, который имел наглость нагадить на стираное белье, которое хозяйка повесила в тюремном дворе сушиться (кончилось тем, что птицу поймали и съели ^[495]). Верлен подметал спальное помещение и с прилежанием читал вечерние молитвы. Каждое воскресенье в тюрьму приходил кюре из соседней деревни Фалез.