Ежов. История `железного` сталинского наркома - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гладков, Алексей Полянский cтр.№ 30

— Заявляю со всей ответственностью, — спокойно и решительно сказал Салынь, — что в Омской области не имеется подобного количества врагов народа и троцкистов. И вообще считаю недопустимым заранее намечать количество людей, подлежащих аресту и расстрелу.

В зале воцарилась мертвая тишина, никто еще не успел осознать, что же на самом деле произошло. Ежов с полминуты не мог прийти в себя, стало давить в груди, он начал тяжело дышать.

— Вот первый враг, который сам себя выявил, арестуйте его немедленно! — прокричал Ежов и тут же сильно закашлялся. Он увидел, как к Салыню направляется Николаев-Журид и двое из внутренней охраны.

Фриновский налил ему воды, но тот, взяв стакан, сразу же расплескал ее на скатерть. Не переставая кашлять и прикрывая рот рукой, Ежов быстро вышел из зала.

Отложив в сторону газету, Ежов раскрыл только что принесенную ему помощником папку с надписью: «Секретно-политический отдел НКВД Союза ССР». Ежов знал, что там очередная «порция» ордеров на арест и обыск ответственных партийных, советских работников, крупных производственников, военачальников, которые может санкционировать только он или его первый заместитель.

Фамилии попадались сплошь знакомые. Ежов знал о предстоящих арестах многих и быстро ставил свою подпись синим карандашом в правом верхнем углу ордера. Но вдруг рука на мгновение остановилась — очередной ордер был выписан на Ивана Михайловича Москвина…

Заместителем у Москвина Ежов проработал до декабря 1929 года. В ноябре 1930 года он снова вернулся в ЦК и сменил Москвина на посту заведующего Орграспредотделом. Он знал, что Сталин «разлюбил» Москвина. Этот человек оказался ему не по вкусу, не вписался в складывавшееся тогда его окружение. Москвин был очень независимым, не воспринимал и сам не проявлял лести, угодничества, лицемерия. Для охоты, пикников и дружеских застолий, на которые приглашал его Сталин, Иван Михайлович совершенно не подходил. В своей жизни он не выпил ни одной рюмки вина, не пробовал даже пива и не выкурил ни одной папиросы. К гурманам отнести его тоже было нельзя. Он не любил фривольных мужских разговоров, соленых анекдотов, не выносил матерщины.

Поэтому, побывав пару раз на сходках у Хозяина, Москвин стал постоянно отказываться от приглашений. И это не нравилось Сталину.

В начале тридцатых Ежов иногда несколько раз в день связывался с Москвиным, который фактически находился в его подчинении. Но, зная, что тот в опале, старался дистанцироваться от него, дабы не навлечь на себя подозрения Сталина. Общались они только по работе, и даже в кулуарах различных партийных мероприятий Ежов старался избегать прилюдных разговоров с ним. А когда Москвина убрали из Наркомтяжпрома, Ежов как-то потерял из виду своего «крестного отца» и за делами стал уже понемногу забывать о нем. И тут…

Это немного беспокоило Ежова. Ведь как-никак он был выдвиженцем Москвина. Но кто может об этом точно знать? Кирова нет в живых, Товстухи тоже. Каганович тогда был на Украине. Молотов и Андреев, конечно, знают, но им сейчас не до воспоминаний, как в двадцать седьмом Москвин чуть ли не за полгода «протащил» Ежова от инструкторов до замзавотделом ЦК. Первый, кажется, уже в опале у Хозяина, второй дрожит из-за своего троцкистского прошлого. Да, еще об этом хорошо знает Георгий. Но сейчас он, Ежов, в большом фаворе и Маленков вряд ли осмелится «шептать» на него Сталину. Сам Москвин конечно же не будет давать на него показания, а выбивать их никто не посмеет.

Настроение у Ежова все равно немного испортилось. Очень не хотелось, чтобы кто-нибудь напомнил Сталину о том, что враг народа Москвин по какой-то причине перетащил в столицу самого заурядного партийного руководителя местного значения Ежова и быстро продвинул его на один из самых важных участков работы ЦК ВКП(б) — руководство расстановкой кадров. Не исключено, конечно, что Сталин сам помнит об этом. У него великолепная память, особенно на то, кто за кем когда стоял, кто кого поддерживал. Но Москвин не пройдет ни по какому процессу и вряд ли Сталин обратит внимание на его дело. Лишь бы не напомнили.

Ежов уже достаточно хорошо изучил этого человека. Сталин будет всегда помнить и никому не простит нелояльности по отношению к нему и личную связь с Троцким. Все остальное не так страшно. Но вот в последние два года, и это связано с убийством Кирова, он стал еще более подозрительным и реагирует на то, что раньше оставлял без внимания. Вот недавно кто-то сказал Сталину, что Ягода якобы способствовал в 1931 году назначению Ежова начальником штаба РККА. Ежов такого раньше никогда не слышал, хотя документы по этому назначению проходили через него. Но Сталина это так заинтересовало, что он просил Ежова выяснить, не встречался ли маршал с Ягодой в начале этого года перед арестом последнего. Таких сведений у Ежова не было, хотя Ягода и находился в последнее время под постоянным наблюдением. Так Ежов и сказал Сталину. Но ему показалось, что такой ответ Хозяину не понравился.

Николай Иванович закурил, на минуту закрыл глаза. Ему сразу же вспомнилась просторная гостиная квартиры Москвина на Спиридоновке, веселый Иван Михайлович в белой отглаженной косоворотке, ставящий на патефон пластинку с русскими народными песнями, так любимыми Ежовым, и разливающая чай любезная Софья Александровна…

Раздался телефонный звонок, на прием просился начальник 5-го (особого) отдела НКВД Николай Галактионович Николаев-Журид. Ежов взял карандаш, быстро подписал оставшиеся ордера и захлопнул папку.

Все шло по намеченному Ежовым плану. Без какой-либо критики в адрес Агранова он в апреле предложил ему возглавить 4-й (секретно-политический) отдел ГУГБ и «сконцентрировать свои силы на важнейшем участке чекистской работы текущего момента, не отвлекаясь на другие дела». Таким образом, сразу же ослабли все рычаги влияния Агранова на НКВД, которыми он пользовался многие годы.

А через месяц он вызвал к себе Агранова и сказал ему, что в Саратовской области НКВД работает из рук вон плохо и только опытный чекистский руководитель может исправить положение. Выбор Секретариата ЦК и руководства НКВД пал на него, Агранова, у которого уже есть опыт исправления подобных ошибок, когда он временно возглавил Ленинградский НКВД после злодейского убийства товарища Кирова.

— Долго вы там не задержитесь, разберетесь с кадрами, наладите работу по выкорчевыванию троцкистских двурушников из государственных учреждений и снова вернетесь в Москву, займете высокую должность, соответствующую вашим знаниям и опыту. У вас все получится, Яков Саулович.

Агранов возражать не стал, видимо, понимал, что это бессмысленно, и от судьбы никуда не уйти. Только в его взгляде вместо привычного подобострастия Ежов уловил злость и ненависть.

Ежов не обманул Агранова, в Саратове тот действительно долго не задержался. В августе его арестовали и доставили в Москву. Сломался Яня быстро и уже через месяц стал давать нужные показания. И это не удивительно. Им занимался такой мастер своего дела, как сотрудник секретно-политического отдела старший лейтенант госбезопасности Лазарь Коган, которого раньше Агранов не успевал хвалить и часто называл своим учеником. Ежов не случайно назначил Когана следователем Агранова. Коган уже несколько месяцев вел дело Ягоды. Естественно, они будут давать показания друг на друга и одному человеку легче их получать. Но Ежова мало интересовало, что скажет Ягода про Агранова. Сейчас задача состояла в том, чтобы выколотить из подследственных, и в первую очередь из Агранова, как можно больше показаний на Ягоду. Бывшего наркомвнудела было решено в ближайшее время судить вместе с «правыми» и сценарий предстоящего процесса сейчас вовсю разрабатывается. Поэтому Ежов докладывал Сталину каждый протокол допроса, где упоминалось имя Ягоды.