Герберт Уэллс - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Прашкевич cтр.№ 75

2

«В январе, — вспоминал Уэллс, — Джейн с нашим младшим сыном и его невестой была в Аросе, а я — в более мягком климате, на Ривьере. В марте мы провели неделю в Париже, где я прочел лекцию в Сорбонне, а очаровательные мадам Кюри и профессор Перен были к жене на редкость внимательны. Она загодя предвкушала эту поездку и тайком занималась с преподавателем, чтобы освежить свои знания французского, и в Париже всех поразила беглостью речи. Мы вернулись в Лондон, ей нездоровилось, но нам в голову не пришло, что у нее какое-то серьезное заболевание. Я опять уехал за границу, в автомобильный вояж, взяв с Джейн слово, что она покажется доктору. Мой старший сын тоже отправился во Францию, намереваясь провести там медовый месяц, но мы поспешно вернулись, получив печальную телеграмму: Джейн сделали диагностическую операцию и хирурги обнаружили неоперабельный рак…

Мы попробовали рентгенотерапию, но чем меньше о ней говорить, тем лучше…

Тогда мы просто решили наилучшим образом воспользоваться временем, пока Джейн еще с нами. И такой у нее был ясный и здравый ум, что большую часть этих ста пятидесяти дней нам и впрямь удалось провести интересно и радостно. Поначалу мы надеялись, что силы в значительной мере вернутся к ней, но она не сумела преодолеть слабость. Первые недели после рентгенотерапии ей еще удавалось подниматься и спускаться по ступеням нашего истонского дома, но потом мы стали носить ее. Мы нашли замечательное кресло-каталку с большими колесами, надувными шинами и хорошими пружинами, и теперь Джейн могла отправляться с нами на довольно далекие прогулки — в парк Истонлодж и в Гайд-парк. Какое-то время она способна была переносить поездки в автомобиле с мягким ходом, и мы побывали у многих наших друзей, а когда ей страстно захотелось к морю, сняли номер в гостинице в Филикстоу. Она запоем читала, и к ее услугам была вся музыка, которую можно было слушать на патефоне. Мы усаживались на солнышке и слушали Бетховена, Баха, Пёрселла и Моцарта, а если ей трудно было сосредоточиться, просто сидели рядом — в тишине, в сумерках…

Непомерная усталость подкрадывалась к ней. Она всё с большей готовностью ждала ночи, когда наркотик погрузит ее в блаженный сон. Она любила жизнь, но хватка была уже не та. Она говорила, что готова заснуть навеки. Она очень хотела, чтобы я не горевал о ней и твердо знал, что со мной она была счастлива. И еще она очень любила нашего младшего сына Фрэнка и его невесту, которую он выбрал, и хотела дождаться их свадьбы. Она сама заказала свадебный завтрак. Никому на свете не позволила бы она сделать это вместо себя. Присутствовать в церкви она не могла, но надеялась, что ее снесут вниз и она будет сидеть за столом…

Свадьбу назначили на седьмое октября, но шестого она стала заметно терять силы. Мы думали, Джейн в забытьи, однако она услышала, когда по пути в гараж под ее окном проехал автомобиль сына, и сразу ожила. Свадьба сына казалась нам таким органичным, таким чудесным завершением ее жизни, что мы решили ничего не откладывать. Просто перенесли церемонию с одиннадцати на девять, чтобы избежать стечения народа. Под утренним солнцем в старой приходской церкви дождались невесту и ее родителей и после венчания вернулись в дом…»

3

«Джейн отлично вела домашние дела, умела делать покупки, помогала людям, оказавшимся в беде. В ее домашней аптечке хранились лекарства на любой случай. Она окончила курсы Красного Креста, чтобы знать, как оказать дома первую помощь. У нее была картотека с адресами магазинов, в которых можно купить все необходимое. Ее сад непрестанно цвел и хорошел, она была членом Королевского садоводческого общества, имела садовую книгу и вела дневник, чтобы проверять себя и совершенствовать свои навыки. Она распоряжалась капиталом своего беспомощного и нерешительного мужа (кажется, до этого Уэллс никогда не говорил о себе так. — Г. П.) и оказалась мудра, осмотрительна и прозорлива. Люди безмозглые бежали ее спокойного взгляда. Она сталкивалась по преимуществу с одним особым видом безмозглых людей и заставляла их поступать, как считала нужным: с непостижимым племенем переводчиков и так называемых переводчиков, которые в иноземных изданиях перевирают и оглупляют авторов. Для них она придумала особый тип соглашения, создав систему взаимоотношений, превзойти которую не смог ни один литературный агент…

Джейн никогда не говорила неправды. Ее слово перевесило бы для меня клятвы любого свидетеля. А еще она ухитрялась сохранять уверенность, что ради меня (все-таки ради меня. — Г. П.) стоит жить, хотя это было непросто, — ведь я без конца пробивался сквозь путаницу таких настроений и побуждений, которые часто не могли быть ей симпатичны. Она так безоговорочно верила в меня, что в конце концов я сам в себя поверил. Ума не приложу, чем бы я был без нее. Она придала моей жизни устойчивость, достоинство и целостность…»

1

Роман «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь» («Мг. Blettsworthy on Rampol Island») Уэллс посвятил бессмертной памяти «Кандида». Длинный подзаголовок определял книгу как «Повесть о том, как некий культурный и утонченный джентльмен потерпел кораблекрушение и прожил несколько лет в обществе диких и жестоких людоедов.

О том, как он увидел живых мегатериев и кое-что узнал об их привычках.

Как он сделался Священным Безумцем.

Как, наконец, он удивительным образом спасся с этого ужасного острова, где свирепствовало варварство, и успел принять участие в мировой войне, и как он впоследствии чуть было не решил вернуться на остров Рэмполь, с тем чтобы остаться там навсегда.

В повести содержится немало занимательных и поучительных сведений о нравах, обычаях, верованиях, военных действиях, преступлениях, а также о жестоком шторме на море.

В заключение приводятся кое-какие размышления о жизни вообще и о нашем времени в частности».

Род, к которому принадлежал Арнольд Блетсуорси, культурный и утонченный джентльмен, всегда составляли люди порядочные. Он гордился своими предками. «Как бы на моем месте поступил истинный Блетсуорси?» — вот какой вопрос поддерживал героя во многих сложных ситуациях, помогал ему найти достойный выход. А как иначе? Многочисленные Блетсуорси — это исключительно созидатели, носители культуры. Никакой торговли, никакого индустриализма, только неуклонное служение закону. Когда какой-то слабоумный бедняга отравил свою жену, священник из рода Блетсуорси отнесся к преступнику чрезвычайно строго. «Христос простил бы несчастного», — предположила мисс Даффилд. Священник на эти слова даже не обернулся: «Беднягу следует повесить! Я бы отпустил ему грех, но ни в коем случае не помиловал бы. Только повесить! Чтобы не вводил в соблазн своих немощных братьев!»

2

Друг исчезает вместе с твоими деньгами, любимая изменяет.

А на улице на мистера Блетсуорси налетает конная фура. Удар! И провал в памяти.

«Где я скитался в течение трех недель, так и осталось невыясненным. В конце концов меня обнаружили в переулке на окраине Норвича. Нашел меня полисмен в три часа ночи. Я был в грязи, без шапки, без гроша в кармане и в сильном жару. Говорят, я пил запоем, прибегал к наркотикам и, несомненно, вращался в дурном обществе. От меня сильно пахло эфиром. Я начисто забыл, кто я такой, а бумаг, которые могли бы удостоверить мою личность, при мне не оказалось. Из полицейского участка меня отправили в больницу при работном доме, и только там неглупая сиделка, обратив внимание на изящный покрой моего костюма, догадалась пошарить во внутренних карманах, где нашла карточку оксфордского портного с обозначением моей фамилии и факультета…»