Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прокофьева, Татьяна Умнова cтр.№ 7

– Сейчас узнаю, – устало произнес он.

– Будь любезен.

Мария не выдержала напряжения и поднялась:

– Прошу извинить, у меня заказан телефон.

Она вернулась в номер, легла на постель вниз лицом и дала волю слезам.

Ничто так не угнетало и не обескураживало ее в московской жизни, как эти непонятные отношения Михаила со своей странной женой. Мария никогда не спрашивала его об этом, полагая, что он сам когда-нибудь раскроет секреты необычного брака.

Елизавета Николаевна конечно же была хорошо осведомлена о характере отношений мужа и Марии. Тем не менее она никогда ни при каких обстоятельствах не пыталась высказаться на этот счет. При неизбежных встречах она смотрела сквозь Марию своими прозрачными глазами. И на лице ее нельзя было прочесть ничего. На нем не проявлялось даже гримасы неудовольствия. Странная женщина.

Появление ее в Париже тоже носило необъяснимый, странный характер».

Борис Медовой с большой симпатией относится к Марии Остен и явно недолюбливает Елизавету Ратманову, хотя, по совести, симпатия и сочувствие должны бы принадлежать брошенной – и даже не до конца брошенной! – жене, а не любовнице. Возможно, писатель намекает на то, что отношения Кольцова с женой действительно скрывали что-то такое, что не могло стать предметом гласности… Впрочем, это только предположение. Многие мужчины предпочитают не разводиться с женами и жить на две семьи. А уж в те времена, в среде творческой интеллигенции, такое было и вовсе не редкость. И не только в Советском Союзе. А Лиза просто не желала сидеть дома одна, и ей доставляло удовольствие действовать на нервы неверному супругу.

Лиза развелась с Кольцовым в 1938 году, после его ареста, чтобы не иметь ничего общего с «врагом народа». Жены репрессированных почти всегда отправлялись за ними следом, в лучшем случае – в лагерь, в худшем – к стенке. Рисковать жизнью ради неверного супруга у Лизы не было абсолютно никаких причин.

Дальнейшая ее жизнь текла ровно и без особых потрясений.

Л. В. Серова вспоминает: «Во время войны Ратманова закончила курсы медсестер при Филатовской больнице и работала в госпитале операционной сестрой, одновременно продолжала писать очерки, которые появлялись в газетах и радиопередачах… В послевоенные годы Елизавета Николаевна много болела, лежала в больницах, но когда я ее видела, она всегда была бодра, элегантно одета, покрашена в свой черный цвет, который не менялся до конца жизни. А в ушах были чудесные большие аквамарины под цвет глаз… В последние годы жизни Елизавета Николаевна был секретарем испанской группы при комитете ветеранов войны… Испанские добровольцы проводили ее в последний путь в 1964 году».

Собирались ли когда-нибудь Михаил Кольцов и Мария Остен узаконить свои отношения, неизвестно, скорее всего нет, однако в Испании они усыновили ребенка. Однажды в развалинах полуразрушенного дома Мария нашла двухлетнего мальчика, оставшегося сиротой: его родители погибли при бомбежке. Уцелевшие соседи малыша сообщили Марии, что его имя Хосе. Та молча подняла его на руки и принесла к машине, где ждал ее Михаил.

– Мальчик больше не сирота. Это наш сын. Ясно? – сурово сказала она.

– Ясно, – кивнул Кольцов и тронул машину.

Так Мария неожиданно обзавелась долгожданным ребенком.

«Чудны дела твои, Господи, – писал об этом событии Хемингуэй. – Мать – немка, отец – русский, ребенок – испанец». В самом деле, чудесно и удивительно. Только в то время и только с этими людьми могло произойти что-то подобное…

С первой же минуты Мария фанатично обожала ребенка, и все, о чем могла она думать теперь, это оформить усыновление. Вскоре она улетела в Москву и там подписала все бумаги. Мальчик получил имя Иосиф Грессгенер. Мария ласково звала его Юзиком. Пробыв около полугода в Москве и уверившись, что малыш теперь ее и никто его не отнимет, она оставила его на попечение друзей и в апреле 1937 года вернулась в Испанию.

Между тем несмотря на деятельную помощь советских «добровольцев», испанские республиканцы проигрывали войну генералу Франко. К весне 1937 года поражение стало казаться Сталину неизбежным. «Слабы оказались испанские товарищи, – вздыхал он печально, – не оправдали надежд…» Не оправдали возложенных на них надежд и политические советники, и весь 1937 год прошел под знаком массового отзыва советских граждан из Испании. В апреле вернулся в Москву и Михаил Кольцов. На родине его встретили как героя, популярность его возросла до невиданных высот: его приглашали на фабрики и заводы, в школы и клубы, чтобы послушать о героической борьбе испанского народа с фашизмом. Вызывал его к себе и Сталин… И впервые в беседе с вождем Кольцов почувствовал неприятный холодок в душе. Позже он рассказал об этом брату.

«Наконец беседа подошла к концу, – пишет Борис Ефимов, – и тут, рассказывал мне Миша, Сталин начал чудить. Он встал из-за стола, прижал руку к сердцу и поклонился.

– Как вас надо величать по-испански? Мигуэль, что ли?

– Мигель, товарищ Сталин, – ответил я.

– Ну так вот, дон Мигель. Мы, благородные испанцы, сердечно благодарим вас за ваш интересный доклад. Всего хорошего, дон Мигель! До свидания.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!

Я направился к двери, но тут он снова меня окликнул и как-то странно спросил:

– У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?

– Есть, товарищ Сталин, – удивленно ответил я.

– Но вы не собираетесь из него застрелиться?

– Конечно нет, – еще более удивляясь, ответил я. – И в мыслях не имею.

– Ну, вот и отлично, – сказал он. – Отлично! Еще раз спасибо, товарищ Кольцов. До свидания, дон Мигель.

На следующий день, – вспоминает Борис Ефимов, – Миша поделился со мной неожиданным наблюдением.

– Знаешь, что я совершенно отчетливо прочел в глазах „хозяина”, когда он провожал меня взглядом? Я прочел в них: „Слишком прыток”».

Никакого неприятного продолжения у этого разговора не было. Вскоре Кольцов снова уехал в Испанию. Только теперь уже… без Марии Остен. В Москве у его возлюбленной внезапно вспыхнул бурный роман с певцом Эрнстом Бушем. И в Испанию она поехала вместе с ним. Кольцов очень переживал эту измену и пытался Марию вернуть, что, ему, по всей вероятности, вскоре удалось. До самого конца испанской командировки Кольцова они снова были вместе. И это оказались последние счастливые месяцы в их жизни…

В 1938 году Михаил Кольцов был снова отозван из Испании в Москву.

И на сей раз он возвращался на родину с тяжелым сердцем и плохими предчувствиями. Кольцов не мог не знать о череде прошедших в Советском Союзе арестов. Среди тех, кто был объявлен «врагом народа», оказались и его хорошие знакомые, его товарищи по войне в Испании, и, памятуя о последнем странном разговоре со Сталиным, Михаил Ефимович не был уверен и в своей безопасности.