Принцессы Романовы. Царские племянницы - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина, Марьяна Скуратовская, Елена Прокофьева cтр.№ 56

Увы, разочарование постигло ее очень быстро. Во время визитов принца в Россию великая княжна поняла, что они совершенно чужие друг другу, что им не о чем говорить, что его ласки ей неприятны… Ситуация, по ее воспоминаниям, стала настолько невыносимой, что она решила разорвать помолвку. Елизавета Федоровна в это время болела и ничего так и не узнала о письме, которое Мария Павловна написала жениху, зато ее сестра Ирэна, принцесса Прусская, бросилась исправлять ситуацию. Ей удалось уговорить отчаявшуюся девушку не разрывать помолвку, основными аргументами были политическая важность брака и то, как ее отказ сильно ударит по Елизавете Федоровне. Сопротивление было сломлено, и Марии Павловне не осталось ничего, кроме как готовиться к свадьбе, а все вокруг продолжали считать, что великая княжна выходит замуж по любви.

Предпраздничная суета в конце концов захватила ее, однако прощание с Москвой и с братом далось нелегко: «У меня возникли смутные предчувствия того, какая жизнь ждет меня впереди, и глубокое отчаяние охватило меня. Я крепко держала руку своего брата. Судьба, которая и так уже подвергла нас тяжелым испытаниям, теперь разлучала нас. Я должна была покинуть его, своего брата, единственного, кого по-настоящему любила в этой жизни. Это было чудовищно».

Когда она встретилась с отцом, тот сразу понял, что происходит с дочерью, но менять что-либо было уже слишком поздно. И в мае 1908 года Мария Павловна стала супругой второго сына короля Швеции Густава V, двадцатичетырехлетнего Карла Вильгельма Людвига, герцога Зодерманландского. Свадьба была, разумеется, роскошной. На Марии было платье из серебряной парчи со шлейфом, малиновая бархатная мантия, отделанная горностаем, бриллиантовая диадема – в этом жестком тяжелом наряде восемнадцатилетняя невеста чувствовала себя разукрашенным идолом и едва могла двигаться. Императору Николаю II, когда племянница опустилась перед ним на колени для благословения, пришлось помочь ей подняться – сама она не могла это сделать. Что ж, Мария прошла процедуру, через которую проходили все остальные великие княжны. Что бы ни ожидало их дальше, в этот момент формально начиналась новая жизнь, а вот насколько она будет отличаться от той, которой они жили раньше, – уже другой вопрос.

* * *

В случае Марии Павловны, как поначалу показалось ей самой, отличий было мало. «Поменяв страну, я не поменяла обстановку. На месте моей тети оказались другие люди, на месте моей гувернантки – фрейлины». Общение с мужем не приносило особой радости, новоявленная принцесса тосковала по родине, а визиты близких, в частности брата Дмитрия, хотя и радовали ее, зато заставляли мужа ревновать. Вскоре Мария Павловна поняла, что ожидает ребенка, но душа ее не возликовала – одиночество и праздность тяготили ее, и, как она позднее честно признавалась, узкий кругозор не позволял ей в то время найти себе подходящее занятие, которое могло бы ее увлечь. В 1909-м, почти ровно год после свадьбы, родился сын Леннарт. Забегая вперед, скажем, что ему суждено было прожить почти целый век и скончался он совсем недавно, в 2004 году. Сын Марии Павловны, которая родилась в конце XIX века, встретил век XXI – нить, связывающая эпохи, обычно гораздо короче, чем нам представляется.

Принц Вильгельм по-прежнему очень много отсутствовал, иногда месяцами, – его держала служба во флоте. Постепенно Мария Павловна привыкла к одиночеству, которое, к тому же, давало ей возможность строить свою жизнь, наконец, самостоятельно, хотя о настоящей свободе речь, разумеется, не шла. Тем более что если в России за закрытыми дверями дворцов члены императорской семьи общались между собой свободно, оставляя этикет для официальных церемоний, то в Швеции это не было принято и строгие правила нужно было соблюдать даже в алькове. К примеру, однажды Мария Павловна за обедом, беседуя с соседом по столу, рассмеялась – это было воспринято очень неодобрительно.

Однако веселый нрав русской великой княжны, ставшей шведской герцогиней, сдержать было невозможно. Король Густав относился к ней с симпатией и прощал ей многое, даже розыгрыши – так, например, однажды Мария Павловна переоделась пожилой дамой, которая хотела вручить королю букет. Чем дальше, тем больше Мария Павловна отдавалась светской жизни и веселилась напропалую: «Обо мне рассказывали разные анекдоты и приписывали мне подвиги, о которых я даже и не мечтала. Но я всегда держалась в рамках и всегда знала, как далеко можно заходить, не причинив никому обиды, ибо шалость может оставить отметину». Правда, репутацию сорвиголовы такая жизнь ей все-таки обеспечила, что расстроило отца Павла Александровича и заставило ее вести себя более сдержанно и уже не только ездить в театры, на балы, катания, охоту, но и заниматься более серьезными вещами. Тем более что у герцогской четы, наконец, появилось собственное поместье – Оукхилл.

Заметим, что при высоком общественном положении Марии Павловны положение материальное оставляло желать лучшего – из-за того, что в свое время русская сторона наделала ряд ошибок при урегулировании финансовой стороны брака. Все деньги уходили на содержание дома, а вот на себя у герцогини оставалось совсем немного. Как она будет вспоминать, во время поездок в Париж она не могла заказывать одежду у парижских кутюрье, как когда-то ее тетка (многие дамы семейства Романовых были поклонницами модного дома Ворта и других прославленных мастеров той поры), а покупала готовые платья в «Галери Лафайет». Разумеется, тогда Мария Павловна и подумать не могла, что когда-нибудь столкнется с миром высокой моды, и очень близко, причем смотреть на него будет не как клиентка, снаружи, а изнутри…

Но до этого было еще далеко. Пока же они вместе с мужем переехали в новый, просторный, светлый и гораздо более уютный по сравнению с дворцом дом, чему Мария Павловна была очень рада. Пытаясь себя занять, она поступила в школу живописи – идея, которая не нашла понимания в королевской семье, зато сама она отправлялась на занятия с большой охотой.

Однако взаимоотношения внутри ее маленькой семьи теплее не становились – с мужем у них по-прежнему было очень мало общего. Когда весной 1911 года стало известно, что на коронации короля Сиама следующей зимой Швецию должны будут представлять герцоги Зодерманландские, Мария Павловна задумалась над тем, уж не хотел ли король Густав с помощью этой дальней длительной – шесть месяцев – поездки в экзотическую страну попытаться наладить отношения между нею и своим сыном.

Если и так, то из этой затеи ничего не вышло. Само по себе путешествие оказалось замечательным, о таком можно было только мечтать. Восток предстал перед Марией Павловной во всем своем великолепии – фантастические пейзажи Сиама, Индокитая, Индии, роскошные приемы и развлечения, экзотические подарки… Впоследствии немало будут обсуждать то, что главным приключением Марии Павловны в этом путешествии стали вовсе не посещения джунглей и древних развалин, а далекие от платонических отношения с герцогом Фернандом-Франсуа де Монпансье. Беллетристы и некоторые биографы будут со вкусом описывать то, как женщина, чьи отношения с мужем были холодными и скучными, открыла для себя радости плотской жизни с повстречавшимся ей привлекательным пылким мужчиной. Не будем поддаваться соблазну и пытаться заглянуть в замочную скважину. То, что происходило, если оно происходило, между Марией Павловной и герцогом, на самом деле касается их самих и их семей, но никак не широкой общественности, алкающей пикантных подробностей. Поэтому скажем коротко – результат у этих отношений был только один, и далекий от романтики. Герцог понял, что вредит не только репутации невестки короля Швеции, но и своей собственной, а Мария Павловна, по всей видимости, окончательно осознала, что счастья в браке ожидать уже совершенно бессмысленно. Бесповоротно чужим казался муж, чужим было и все, что ее окружало.