Великие Цезари. Творцы Римской Империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Петряков cтр.№ 82

Чтобы пополнить казну, придумывались новые подати, и самый яростный отпор получил налог на имущество богатых женщин. Это был первый в истории Рима прецедент, когда женщин обложили налогом. Нетрудно догадаться, к чему это привело. Поначалу матроны попытались обратиться к жене Антония Фульвии, но их даже не пустили на порог. Атия, мать Октавиана, и его сестра попытались надавить на него, но он лишь давал им обещания, но реально сделать ничего не мог, да и не хотел, потому что сам был заинтересован в пополнении воинской подати. Тогда все матроны в сопровождении подруг, рабынь и челяди двинулись на форум, где в то время было собрание и на трибуне восседали триумвиры.

Представь себе, читатель, эту картину! Толпа одетых в строгие столы (платья замужних женщин) и яркие туники женщин и девушек, от которой шли самые разнообразные запахи духов и благовоний, наполнила форум разгневанным женским многоголосьем. Такой яркой демонстрации Вечный город еще никогда не видел. Женщины подошли к трибуне и растолкали растерявшуюся стражу. Дочь казненного Цицерона Гортензия, видимо, лучше других владевшая словом (уроки отца не пропали даром), сказала примерно следующее: «Мы, женщины, в политике не участвуем, нам неведомы почести, должности и триумфы. Мы не ведем плохих войн, поэтому государство никогда не облагало нас налогами. Женщины сами, когда отечеству грозила опасность, добровольно отдавали республике все свои драгоценности и имущество. Как и наши прабабки, мы готовы на жертвы, если государству будет грозить серьезная опасность, но оплачивать ваши, господа вершители дел республики, междоусобные войны мы не намерены».

Эта речь нашла понимание в толпе, но триумвиры дали знак убрать женщин от трибуны. Едва стража попыталась это сделать, что тут началось! Форум огласился неистовым визгом тысяч женских голосов, руганью, плачем и воплями, то есть всем тем, чего мужское ухо просто не переносит. В скандалах, как известно, всегда побеждают женщины. Так случилось и на этот раз. Триумвиры вынуждены были отменить этот налог. Лишь четыре сотни самых богатых оказались обложенными военной податью.

Был введен также новый подоходный налог на всех, чье состояние превышало сто тысяч сестерциев. Он составлял одну пятидесятую часть стоимости имущества плюс годовой доход. Чтобы не тратить казну, войска расквартировали в Италии и возложили расходы по их содержанию на муниципалитеты.

Тем временем Брут укрепился в Македонии, а Кассий овладел Сирией и прилегающими к этой провинции небольшими княжествами. Они активно готовились к неизбежной схватке с триумвирами и решали те же финансовые проблемы, что и их противники, – содержание армии требовало немалых средств. С провинции Азия, к примеру, были взяты налоги на десять лет вперед. Вообще-то республиканцы вели себя в провинциях в соответствии со статусом господ и вполне разделяли мнение Цицерона о том, что только римляне рождены для свободы, прочие же народы обязаны терпеть рабство. И завоеванные провинции вынуждены были признавать такое положение вещей. Н. Машкин писал: «Были случаи, когда города отказывались выполнять требования отдельных полководцев, но мы не знаем случая, когда население того или иного города протестовало бы против римского господства».

Встретившись в конце сорок третьего года в Смирне, вожди республиканцев решили пополнить казну также путем контрибуций со стран и городов, подозреваемых в поддержке триумвиров. Кассий отправился на остров Родос, а Брут – на юг Малой Азии. Как свидетельствует Плутарх, когда Брут стал разорять Ликию, жители оказали ему отчаянное сопротивление и при взятии столицы сами стали жечь город и почти все погибли. Даже женщины в исступлении убивали своих детей, лишь бы не достаться врагу. В живых осталось полторы сотни человек, и брать с них было нечего. Брут привез всего сто пятьдесят талантов, в то время как Кассий собрал с родосцев восемь тысяч. Разница, как видим, существенная, и когда убийцы Цезаря встретились, это послужило нешуточным поводом для ссоры.

Впрочем, выяснять отношения им было уже некогда. В середине сорок второго года первые легионы армии триумвиров высадилась в Македонии. Вскоре с остальными легионами подошли Антоний и Октавиан, причем наш герой в дороге сильно заболел и к месту сражения прибыл в носилках. Противники встретились возле местечка Филиппы на берегу Эгейского моря. Между городом, лежащим на горном склоне, и морем было болото. Соперники обладали численно равными примерно силами, но в армии Брута и Кассия было много бежавших от проскрипций римлян, которые едва ли годны были к военному ремеслу. Примером может служить великий поэт Гораций, близорукий толстяк, оказавшийся в армии Брута военным трибуном. Ему, сыну вольноотпущенника, тогда было двадцать три года. Приведем его мемуарные строки в переводе Пушкина:

Марк Юний Брут, участвовавший в убийстве тирана Цезаря, оказался, может быть, также и отцеубийцей. Его мать, Сервилия, сестра Катона, была любовницей Цезаря и, вполне вероятно, родила Брута от него. Говорят, она его очень сильно любила. Древние историки выдвигают в пользу такой гипотезы много аргументов. К примеру, после битвы при Фарсале, зная, что Брут находится в стане помпеянцев, Цезарь приказывает отыскать его и, по воспоминаниям очевидцев, был рад, что Брут жив. И самое важное доказательство: в момент нападения заговорщиков Цезарь пытался защищаться, но, когда увидел среди них Брута, воскликнул: «И ты, дитя мое?!», лег на пол и укрылся тогой. То есть это может быть не иносказание, а признание Брута своим сыном.

Марк Брут был убежденным республиканцем, и то, что ему пришлось не только жить в условиях диктатуры, но и служить тирану (Цезарь назначил его после победы над Помпеем наместником Предальпийской Галлии, затем городским претором и обещал консульство), наполняло его неизбывной горечью протеста. Эти чувства подогревало в нем и то, что он был потомком высокочтимого Брута, изгнавшего пять веков тому назад из Рима царя и установившего республиканский строй. Он был абсолютным идеалистом, и у него много общего с Катоном: не следил за своей внешностью, был постоянно погружен в себя и ходил по Городу если и не босиком, как Катон, то непричесанным и неряшливым. Плутарх в его биографии пишет, что «народ чтил его за высокие нравственные качества, друзья любили его, лучшие граждане восхищались им и даже враги не испытывали к нему ненависти». Здесь же говорится, что Антоний полагал, что из всех убийц Цезаря только Брут «видел в этом славное и прекрасное деяние, остальные же руководились лишь чувствами личной ненависти и злобы к диктатору». И это действительно так. Если изучить и проанализировать биографии большинства заговорщиков (насколько позволяют источники), то оказывается, что у каждого из них был мотив отомстить диктатору. О внешности Брута мы можем судить по сохранившимся монетам с его изможденным профилем. Яйцеголовый, с впавшими щеками, на которых видна бородка (он поклялся не бриться до окончательной победы), приподнятой бровью и острым носом, Брут похож здесь не на политического деятеля или полководца, а на типичного народовольца. «Главное же, – пишет Плутарх, – чем он заслужил любовь и славу, была вера людей в его принципы».