Великие Цезари. Творцы Римской Империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Петряков cтр.№ 106

Как известно, наш герой, взвесив все «за» и «против», прислушался к советам Мецената. Впрочем, вполне возможно, что Дион Кассий, сенатор и консул при императоре Александре Севере, пользовался сохранившимися еще тогда мемуарами самого Августа, который вполне мог свалить с больной головы на здоровую, то есть вложить свои мысли в уста преданного друга.

Во все времена сенат, как мы уже говорили, был центром власти, где решались практически все вопросы внутренней и внешней политики. Помимо законодательных функций, сенат ведал государственным имуществом, казной, утверждал бюджет, налоги, назначал наместников в провинции, послов в другие государства, определял количество войск, утверждал планы военных кампаний, назначал полководцев, награждал их триумфами, а также ведал религиозными вопросами.

Поэтому необходимо было сделать этот мощный инструмент власти своим послушным орудием. Но мало было, как это сделал Цезарь, произвести ротацию и обеспечить послушное большинство, надо было создать условия непосредственного руководства этим органом. Поэтому молодой Цезарь поставил себя первым в списке сенаторов и объявил свою персону принцепсом (princeps senatus), то есть первоприсутствующим, первым среди равных. Иначе говоря, председателем, главой или, как теперь говорят, спикером. Звание princeps существовало и раньше, оно было пожизненным, особых властных полномочий не давало, и его удостаивались наиболее влиятельные представители патрицианских родов. Принцепсами были такие выдающиеся деятели республики, как Фабий Максим и Сципион Африканский. Но Август влил в эту старую форму новое содержание. Такая модель названа историками принципатом. Таким образом, по пословице, и волки были сыты, и овцы целы. Октавиан получал неограниченную, по сути царскую, власть, но по форме она была республиканской. Сам он говорил в «Деяниях Божественного Августа», что «никакой должности, дававшейся вопреки отеческим обычаям, я не принимал… я превосходил всех авторитетом, но власти имел не больше, чем другие, кто были у меня когда-либо коллегами по должности». Вот так. Не самодержавие и не диктатура, а всего лишь авторитет. И вот что странно: отказываясь от старых полномочий и наделяя себя новыми, более широкими, он не казался современникам узурпатором, отнюдь, его называли защитником свободы народа Рима, и всем казалось, что он восстанавливает республику. И действительно, все ее властные структуры были сохранены, но работали они теперь по указаниям единого начальника.

Пользуясь своим «авторитетом», который поддерживался послушной ему армией, Октавиан постарался как можно мягче и тактичнее реконструировать сенат. Когда он стал консулом (вместе с Агриппой, в шестой раз, на двадцать восьмой год), предложил тем, кто не соответствовал требованиям, предъявляемым к членам сената, самим отказаться от представительства в высшем органе, но таких оказалось всего лишь сорок человек, а лишних, по мнению принцепса, было гораздо больше. Сенат, разбавленный Цезарем выскочками из провинций и своими преданными офицерами, а затем ставленниками триумвиров, разросшийся до тысячи человек, был сокращен принцепсом до восьмисот. Причем имущественный ценз сенатора был увеличен до миллиона сестерциев. И если у преданного Августу члена сената денег не хватало, то он сам до миллиона приплачивал. Один остроумный сенатор, за которого было заплачено, спросил: «А я ничего не получу?» Август затем не один раз прибегал к процедуре очищения сената от ненужных или ненадежных людей. К концу его правления этот орган уменьшился до шестисот человек.

Консулы взяли на себя и цензорские полномочия, была произведена также и перепись населения. Римских граждан оказалось более четырех миллионов. Отметим, что в списки включались только мужчины. Последняя перепись проводилась сорок лет назад, и тогда римских граждан было зафиксировано только девятьсот тысяч, то есть почти в пять раз меньше. Демографический взрыв во время непрекращающихся войн? Ничего подобного. Гражданство получили те провинциалы, кто во время гражданских войн поддерживал победителей. Начало этому положил Цезарь, который прекрасно понимал, что такое огромное, чудовищно разросшееся за счет завоеваний государство невозможно удерживать в новых границах лишь военной силой. Необходимо было давать гражданство провинциалам, чтобы они ощущали себя полноценными членами великой империи. Наш герой, впрочем, относился к дарованию гражданства выходцам из провинций и вольноотпущенникам довольно осторожно. «Особенно важным считал он, чтобы римский народ оставался неиспорчен и чист от примеси чужеземной или рабской крови». Это мы читаем у Светония, который в подтверждение этого говорит, что он отказал даже Ливии и ее сыну Тиберию, когда они просили дать гражданство своим клиентам из Галлии и Греции.

Во время гражданских войн очень сильно выросло количество отпущенных на волю рабов, которые стали проникать в высшие сословия. Император очень сильно ужесточил и саму процедуру отпуска раба на волю, и получение вольноотпущенником полноценных прав и свобод римского гражданина. Либертины (отпущенники) не могли перейти в сословие, скажем, всадников, несмотря на то что у них имелся необходимый ценз в четыреста тысяч сестерциев, не могли они служить и в армии. Если отпущенный на свободу раб хотя бы один раз был наказан хозяином или попадал под суд, он не считался гражданином, а «иностранным подданным», и мог жить не ближе, чем за сто миль от столицы. А сенаторам было категорически запрещено жениться на дочерях или вдовах вольноотпущенников. Вот так Август боролся за чистоту римской крови. Впрочем, при его преемниках вольноотпущенники вследствие тотального террора против родовой знати и благодаря своей пассионарности выйдут на арену политической жизни и станут занимать самые высокие государственные должности.

По окончании переписи был совершен торжественный акт очищения (lustrum) великого римского народа. На Марсовом поле покровителю Рима, богу войны Марсу, были принесены в жертву овца, свинья и бык.

Тринадцатого января двадцать седьмого года, в седьмой раз вступая в должность консула, он в своей речи заявил, что все прежние декреты и указы, не соответствующие законодательству, теряют силу. Это означало, что чрезвычайные полномочия, данные ему в период гражданских войн, он с себя слагает и поручает отныне власти сената «все, все без исключения: армию, законы, провинции – и не только те, что вы передали мне в управление, но и те, что я своими силами завоевал для вас. То, что я делаю, послужит вам доказательством, что даже вначале я не стремился ни к какой власти, что единственным моим побуждением было отмстить за безжалостно убитого отца и спасти государство от жестоко терзавших его бед» (Дион Кассий). Наверняка многие сенаторы, ставленники Октавиана, были заранее посвящены в содержание лицемерной пьесы, какую они вместе разыгрывали. Поэтому господа сенаторы в своем послушном большинстве отвергли, разумеется, предложение принять всю полноту власти. А три дня спустя ему присвоили звание Августа, ставшее нарицательным для многих и многих поколений царей и королей, прибавлявших к своему титулу слово «Августейший». Конечно, объявление республики было чистейшим блефом. Все прекрасно понимали, что Гай Октавий, внучатый племянник Цезаря, стал единоличным правителем, каким именем его ни назови. Так что Меценат оказался прав: Август теперь пользовался «всеми преимуществами власти царя, не нуждаясь в его подлом имени». Тогда же, в январе двадцать седьмого года, сенат постановил переименовать месяц секстилий (sextilis) в август (augustus). Такое решение сенат принял из таких соображений: именно в августе (тогда еще секстилии) Октавиан впервые стал консулом, в том же месяце был завоеван Египет, и в августе же были проведены триумфы. Поэтому этот месяц был признан самым счастливым, стало быть, и называться должен именем избранника.