Франсиско Франко и его время - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Пожарская cтр.№ 44

Заметим однако, что такого «призыва» не последовало ни тогда, ни много лет позднее.

Через 15 лет, 2 февраля 1959 г., газета «The New York Times» в статье «Банкет монархистов», ссылаясь на свидетельство своего корреспондента, побывавшего у Франко, сообщала читателям, что испанский диктатор сменил в своем кабинете портреты Гитлера и Муссолини на портреты Пия XII и бразильского президента Кубиче-ка. Франко был глубоко уязвлен этой публикацией. Фотографии папы и бразильского президента, сказал он, постоянно находятся в кабинете с тех пор, как он их получил. Что же касается фотографии Муссолини, то ее никогда в кабинете не было, фотография же Гитлера, действительно, висела, «но она была убрана, когда наступило охлаждение отношений Испании с гитлеровской Германией, намного раньше, чем закончилась Вторая мировая война». Франко не сказал, когда это произошло. Можно предположить, что это было в 1943 г. ^[265] И тогда же министр иностранных дел граф Г. Хордана, сменивший Серрано Суньера 3 сентября 1942 г., поведал послу США К. Хейсу: «Испания никогда не была и не будет марионеткой Германии… Хотя Испания и не является демократической страной типа Соединенных Штатов, она — не тоталитарная, как Германия, и нацистские доктрины ее отталкивают» ^[266].

Бывший министр времен монархии Габриэль Маура писал в том же самом 1944 г.: «Хотя мы знаем от самого каудильо, что современный режим не является тоталитарным, в отношении прессы и пропаганды применяются точно такие методы, которые характерны для тоталитарного режима» ^[267]. Маура имел в виду, что, как и прежде, испанские газеты не публиковали не только ни одной критической статьи о Франко или его деятельности, но даже ни единой строчки, которая могла бы быть ему неприятна. Как и прежде, о Франко можно было писать только в превосходной степени. Сам диктатор с удовольствием принимал неумеренные восхваления, но не известно ни одного случая, когда бы он хотя бы раз попытался утихомирить славящий его хор.

Газета «El Español» сравнивала Франко с Карлом V, Цезарем и Наполеоном, «Arriba» — с Александром Македонским; «АБС» Мадрида писала, что он избран Богом. Были и политические оценки: Франко — «моральный вождь антикоммунистической Европы», «поборник свободы, защитник христианского Запада, гордость расы, гений из гениев». И всего лишь за несколько месяцев до интервью ЮПИ еженедельник «Мундо» был оштрафован на 5 тыс. песет за то, что не отметил День рождения Гитлера 20 апреля 1944 г.

Но Франко беспокоили не только предполагаемые санкции союзников.

Франкистское правительство с беспокойством наблюдало за действиями испанских партизанских бригад на юге Франции. Тревоги Мадрида оправдались. Начиная с середины сентября 1944 г., испанские газеты стали систематически помещать сообщения о концентрации на франко-испанской границе в Пиренеях больших партизанских соединений, состоявших из испанцев — бывших участников французского движения Сопротивления. 11 октября 1944 г. испанское правительство направило официальный протест временному правительству Франции, обвиняя французские власти в благожелательном отношении к действиям «испанских мятежников» ^[268].

24 октября 1944 г. газеты поместили официальное сообщение о том, что повстанцы проникли в Ронсевальес и Валь-Даран — провинция Лерида. Вечерняя газета «Madrid» тут же постаралась «успокоить» своих читателей сообщением о том, что «население пиренейской зоны тесно сотрудничает с испанскими вооруженными силами и ведет борьбу с анархистами и коммунистами, вторгшимися в испанские области». Трудно сказать, насколько соответствовало действительности это сообщение. 2 ноября агентство Рейтер передало из Парижа: силы республиканского «маки» захватили в плен 50 франкистских солдат. Партизаны вернулись во Францию ^[269].

В письме к де Голлю в октябре 1944 года руководители Национального испанского союза напоминали:

«Вам известно, что шахтеры Астурии, крестьяне Валенсии, андалузцы и мадридцы вступили во французскую армию из концентрационных лагерей и рабочих батальонов. Они вошли в освобожденный Париж, в то время как другие испанцы составили тайную армию бойцов-партизан. Испанцы боролись в Савойе, Центральном массиве и Бретани, так же как и на улицах Парижа, где их командир, 24-летний Хосе Барон Карреньо пал при штурме ратуши. В тот же день испанские партизаны штурмом взяли тюрьму в Тулузе и освободили 12 членов Национального испанского союза, которые за месяц до этого были арестованы» ^[270].

В секретном донесении в Берлин 16 октября 1944 г. германский посол с тревогой сообщил о том, что бывшие сторонники испанского Народного фронта в Тулузе становятся все более активными, особенно Национальный испанский союз, куда, по сведениям посла, входили коммунисты, социалисты и левые партии. Посол предполагал, что под именем доктора Агеска, президента Союза, скрывался Айгуаде, один из виднейших деятелей Республики. С доктором Айгуаде, по словам посла, сотрудничали каталонские сепаратисты, влиятельнейшей фигурой среди них был каталонский священник Хуан Вилар ^[271].

3 ноября 1944 г. пресс-атташе германского посольства переслал в Берлин сообщение специального корреспондента агентства Рейтер Гарольда Кинга об открытии в Тулузе конгресса Национального испанского союза. В сообщении указывалось, что делегаты представляли 300 тыс. испанцев-эмигрантов. Присутствовали на конгрессе коммунисты, социалисты, члены республиканских партий, представители эмигрантов-католиков, бывшие депутаты республиканских кортесов, руководители испанской секции ФФИ. Конгресс обратился с «Воззванием к испанскому народу», в котором говорилось, что союз ставит своей целью «освобождение Испании от Франко при условии, что страна не будет ввергнута в новую гражданскую войну». В дальнейшем Национальный испанский союз не оправдал возлагавшихся на него надежд, но в то время франкистские власти и дипломаты рейха придавали ему большое значение и с понятным беспокойством следили за его деятельностью.

Правительство Испании, помимо надежды на успешные действия гражданской гвардии и других пограничных соединений против партизан, базировавшихся на юге Франции, с большим удовлетворением восприняло тезис Хейса, высказанный в его беседе с X. Лекерикой: «Агрессия «маки» против Испании абсолютно незаконна и компрометирует внутренний и международный статус режима де Голля» ^[272].