Мао Цзэдун - читать онлайн книгу. Автор: Александр Панцов cтр.№ 48

К середине 1923 года Мао Цзэдуну и его товарищам удалось создать двадцать два профессиональных союза (многие из них назывались рабочими клубами): шахтеров, железнодорожников, типографщиков, работников городского хозяйства и монетного двора, рикш, парикмахеров и других¹⁸. В восьми из них Мао был избран секретарем¹⁹. В целом в этих организациях насчитывалось около 30 тысяч человек, однако большинство профсоюзов являлись мелкими и не шли ни в какое сравнение с Аньюаньским рабочим клубом, основанным Ли Лисанем. В то время как в этом последнем, созданном 1 мая 1922 года, насчитывалось одиннадцать тысяч членов, в наиболее сильном профессиональном объединении Чанши, Союзе рикш, имелось всего около двух тысяч²⁰. Тем не менее под воздействием коммунистической пропаганды все эти профсоюзы активно включились в классовую борьбу. Уже в начале 1922 года в Чанше и других местах «развернулось мощное рабочее движение», — вспоминал Мао Цзэдун²¹. Оно достигло своего апогея осенью 1922 года, когда в стачках, по данным самого Мао, приняло участие более 22 тысяч рабочих²².

К подавляющему большинству забастовок Мао имел непосредственное отношение. Он ездил по северо-восточной Хунани и западной Цзянси, часто в сопровождении беременной Кайхуэй, которая вступила в КПК в 1921 году, выступал в рабочих аудиториях на свинцово-цинковом руднике Шуйкоушань и угольных шахтах Аньюань, железнодорожных станциях Синьхэ и Юэчжоу, на предприятиях Чанши и Хэнъяна²³. В рабочее движение он вовлек и своих родных. Помимо Кайхуэй ему помогали младший брат Цзэтань, живший с ним в Чанше с 1918 года, двоюродная сестра Цзэцзянь, которую он в 1920 году забрал из семьи нелюбимого мужа, убедив ее расторгнуть «феодальный брак» (Цзэцзянь в то время было пятнадцать лет), а также приятельница Цзэтаня — Чжао Сяньгуй. Цзэтаня, учившегося в начальной школе при Первом педучилище, и двоюродную сестру Цзэцзянь, посещавшую занятия в городской женской школе Чанши, Мао убедил вступить в соцсомол еще в конце 1921 года. В марте же 1923-го он послал Цзэтаня в рабочий клуб на Шуйкоушаньском свинцово-цинковом руднике, где тот через несколько месяцев, в октябре, вступил в КПК. Вернувшись затем, в конце года, в Чаншу, Цзэтань занял пост секретаря городского комитета ССМК. Тогда же, в 1923-м, членом партии стали и Мао Цзэцзянь, и Чжао Сяньгуй (последняя через год вышла замуж за младшего брата Мао)²⁴.

Даже всегда отличавшийся трезвостью и рассудительностью средний из братьев — Цзэминь, на котором после смерти отца лежала вся забота о хозяйстве в Шаошаньчуне, поддавшись на уговоры старшего брата, бросил дом, сдал всю землю в аренду и, в феврале 1921 года приехав в Чаншу, с головой ушел в политику. Мао устроил его завхозом в начальную школу при Первом педучилище, в которой директорствовал, дал комнату в общежитии. Долгими вечерами разъяснял он Цзэминю и его молодой жене Ван Шулань азы политграмоты. И осенью 1922 года Цзэминь вступил в КПК, а вскоре Мао отправил его к Ли Лисаню, на Аньюаньские копи. Там хозяйственный Цзэминь стал заведовать потребительской кооперацией шахтеров. К сожалению для Шулань, она за мужем последовать не смогла: она ждала ребенка. 5 мая 1923 года у Мао появилась племянница, Мао Юаньчжи, с которой Шулань вскоре вернулась в Шаошаньчун²⁵.

Под руководством Мао агитацией среди рабочего люда и строительством профсоюзов занимались многие хунаньские коммунисты. Часть из них (И Лижун, Чэнь Цзыбо, Ся Си) были старыми членами общества «Обновление народа», другие (Го Лян, Чжу Шаолянь, Жэнь Шудэ) примкнули к движению позже. Их усилия приносили плоды. Из десяти крупных стачек, имевших место в 1922-м — первой половине 1923 года, девять окончились полной или частичной победой рабочих. Особенно мощными были забастовки на Учан-Чаншанской и Чжучжоу-Пинсянской железных дорогах, а также на Аньюаньских шахтах, происшедшие в сентябре.

Подавляющее большинство забастовок носило экономический характер: их участники требовали восьмичасового рабочего дня, повышения зарплаты и улучшения условий труда. Ничего чрезмерного они не хотели. Жизнь их действительно была невыносимой. Рабочие трудились по двенадцать-тринадцать часов, жили в грязных бараках и получали гроши. Политика их не интересовала, никого свергать они не собирались. Как раз напротив: очень популярными у них были требования формирования так называемых арбитражных комиссий для разрешения споров с предпринимателями именно под эгидой властей²⁶. Забастовки обычно были довольно мирными, кровавые счеты с хозяевами сводились редко. Это было характерно не только для провинциальной Хунани, но и для наиболее развитого Шанхая.

Успехи укрепляли влияние Мао среди рабочих. Соответственно рос и авторитет возглавлявшегося им Хунаньского отделения Всекитайского секретариата профсоюзов. 5 ноября 1922 года на основе последнего было организовано более широкое объединение — Федерация профсоюзов Хунани, и Мао стал ее генеральным секретарем²⁷. Считаться с ним теперь должен был сам губернатор Чжао Хэнти. В середине декабря Мао встретился с ним, чтобы от имени Федерации профсоюзов обсудить ряд насущных проблем жизни рабочих, главным образом экономических. Их встреча шла полтора часа, и в результате Чжао вынужден был признать конституционное право рабочих на организацию и забастовки. Отчет об этой встрече Мао сразу же опубликовал в чаншаской газете «Дагунбао»²⁸.

Единственное, что не удавалось Мао и его товарищам, так это «вложить» в рабочие головы коммунистическое сознание. Почти все их попытки оканчивались ничем. И хотя Мао даже на встрече с губернатором заявлял: «То, за что ратуют рабочие, — это социализм, так как только социализм обеспечивает их права»²⁹ — на самом деле было не так. Аналогичная ситуация имела место везде в Китае, даже в Шанхае. «Большая часть рабочих, — докладывал Чэнь Дусю в Москву, — это ремесленники, еще состоящие в старых ремесленных цехах. Их мышление еще вполне патриархальное, к политике они относятся отрицательно. Они аполитичны… Лишь очень немногие вступают в нашу партию и то лишь через дружеские связи. Еще меньше число тех, кто понимает, что такое коммунизм, коммунистическая партия»³⁰. О том же сам Мао и некоторые другие коммунисты, связанные с рабочим движением, доносили Марингу³¹.

Да, Мао очень хотелось радикализации рабочего движения, но из этого ничего не выходило. Несмотря на это, он настойчиво внушал общественности: «„Сигнальные огни Инь недалеко“ ^[15], и [судьба] капиталистического класса и дворянства России — тому подтверждение. Им уже слишком поздно сожалеть [об утраченном]»³².

Упорно продолжая стремиться к тому, чтобы соединить борьбу рабочих за насущные повседневные нужды с противодействием милитаристскому режиму, Мао считал, что губернатор Хунани «предал все идеи, за которые ратовал прежде, особенно жестоко подавляя все требования демократии»³³. И это невзирая на то, что Чжао Хэнти терпел его у себя под боком, не мешал публиковать статьи, принимал у себя в резиденции и даже признавал, что «социализм может быть реализован в будущем» (это он заявил на встрече с Мао)³⁴. Странная логика была у нашего героя! Хотя почему? Для коммуниста — вполне типичная.