Мао Цзэдун - читать онлайн книгу. Автор: Александр Панцов cтр.№ 121

А тем временем Великий поход продолжался. Объединенная армия шла на север, к границе провинций Сычуань, Ганьсу и Шэньси, где по решению Политбюро должна была образовать новый советский район. Оставаться в западной Сычуани было нельзя прежде всего потому, что местные горские племена проявляли к коммунистам, грабившим их беспощадным образом, особую ненависть. Места здесь были дикие и опасные, а нищета — самая ужасающая. Мао Цзэдун рассказывал Сноу: «В Сычуани восемнадцатилетние девушки ходят совсем без штанов. Они настолько бедны, что не могут их купить. Если бы Гитлер хотел запретить нудизм, в Китае бы ему пришлось дать всем им штаны»¹⁶⁷. Но Красной армии требовалось продовольствие, а потому, как пишет один из участников марша, «волей-неволей мы были вынуждены забирать до последней крошки все, что могли отыскать, и постоянно посылали в горы продотряды для охоты на бродячий [домашний] скот»¹⁶⁸. Долго так, конечно, не могло продолжаться. Агрессивные горцы все чаще нападали на красноармейцев, принесших в их край только горе.

Впереди на пути коммунистов лежало огромное заболоченное плато, и миновать его они никак не могли. Надо было идти. Но как раз в это время Мао и Ло Фу решили нанести Чжан Готао ответный удар, а потому через несколько дней после того, как Чжоу уступил Чжану место генерального политкомиссара, в двадцатых числах июля, движение было приостановлено. Политбюро собралось на очень важное заседание. Спокойным голосом Ло Фу попросил Чжан Готао отчитаться о проделанной им работе со времени его отъезда из Шанхая в советский район на границах провинций Хубэй — Хэнань — Аньхой в апреле 1931 года. (Как мы помним, Чжан вынужден был эвакуировать этот район под ударами Чан Кайши уже в октябре 1932 года.) После доклада Чжана выступил Мао, обрушившийся на Чжан Готао с едкой критикой. Он обвинил старого знакомого в «серьезных ошибках», допущенных им при сдаче старой опорной базы. Чжан, конечно, отверг все обвинения, и заседание закончилось безрезультатно. Но новый внутрипартийный конфликт приобрел отчетливые формы. Через две недели, на новом заседании Политбюро, Ло Фу обвинил Чжан Готао уже в сдаче его новой базы в северной Сычуани. На это Чжан, наконец, вспылил: «А вы сами-то можете считать свою линию правильной, если потеряли весь Центральный советский район?»¹⁶⁹ Ему стало понятно, что Мао и Ло Фу сознательно обостряют обстановку. И он решил отложить выяснение отношений до лучших времен.

А пока предложил разделиться и двигаться в южную Ганьсу двумя колоннами. Одна должна была идти по левому краю болот, а вторая — по правому. Там, в Ганьсу, километрах в ста сорока от границы, им предстояло встретиться. В десятых числах августа левая колонна во главе с Чжан Готао и Чжу Дэ продолжила марш-бросок. Правая же, в составе которой находились Мао и большинство других членов Политбюро, задержалась. Разболелся Чжоу Эньлай: уже с июля он страдал малярией, а тут она приняла тяжелую форму. Врачи делали все возможное, но все же кризис миновал лишь через несколько дней.

Наконец в конце августа правая колонна тоже двинулась в путь. Перед ней раскинулась бескрайняя, удивительно красивая зеленая степь. Но эта красота таила в себе смертельную опасность. Отто Браун вспоминает: «Под обманчивым травянистым покровом скрывалось топкое черное болото. Оно сразу засасывало всякого, кто ступал на тонкую верхнюю корочку или сходил с узкой тропинки. Я своими глазами видел, как в трясине погиб мул. Мы гнали перед собой местный скот или лошадей, которым инстинкт подсказывал безопасную дорогу. Почти над самой землей висели тучи. В течение дня по нескольку раз шел холодный дождь, а по ночам — мокрый снег или град. Вокруг, на сколько хватает глаз, простиралась безжизненная равнина, без единого деревца или кустика. Мы спали, скорчившись на болотных кочках, прикрывшись тонкими одеялами и нахлобучив широкополые соломенные шляпы, входившие в армейское снаряжение. В ход шли бумажные пергаментные зонтики, а иногда и трофейные накидки. Часто по утрам кто-то не вставал. Это была очередная жертва голода и истощения… Единственную пищу составляли зерна злаков, и в редких случаях доставался кусочек сушеного, твердого как камень мяса. Пили сырую болотную воду, дров для ее кипячения не было. Снова появились исчезнувшие было в Сикане кровавый понос и тиф… Счастье еще, что противник не мог нас атаковать ни на земле, ни с воздуха»¹⁷⁰.

Тяжелейший переход занял несколько дней. И когда вконец обессилевшие бойцы вступили на твердую почву, вдруг пришел приказ от Чжан Готао, Чжу Дэ и их начальника штаба Лю Бочэна повернуть назад! Их колонна завязла в болоте, не смогла переправиться через один из горных потоков, широко разлившихся поперек пути, а потому Чжан, Чжу и Лю решили вновь отойти на юг, к чему призывали и войска Мао. Но не тут-то было! 8 сентября они получил ответ от Чжоу Эньлая, Ло Фу, Мао Цзэдуна и других командиров и комиссаров правой колонны: «Мы искренне надеемся, что вы, наши старшие братья, все тщательно обдумаете и примете твердое решение… и двинетесь [дальше] на север»¹⁷¹. Иными словами, Чжану дали понять, что его приказам Политбюро не намерено подчиняться.

И тогда Чжан Готао сделал роковой шаг. Он послал секретную телеграмму своим бывшим сослуживцам по армии 4-го фронта, находившимся в правой колонне на командных должностях, потребовав «развернуть борьбу» против Политбюро¹⁷². Об этой телеграмме, однако, тут же стало известно Мао, который незамедлительно созвал экстренное заседание Постоянного комитета. Было принято решение как можно быстрее продолжить движение на север, в Ганьсу, после чего было выпущено «Обращение ко всем товарищам», в котором от имени Центрального комитета партии Мао, Ло Фу, Чжоу Эньлай, Бо Гу и Ван Цзясян призывали бойцов и командиров как правой, так и левой колонн не подчиняться ничьим приказам об отходе на юг, а двигаться только на север с тем, чтобы «создать новый советский район Шэньси — Ганьсу — Сычуань». Это был бунт! Коса нашла на камень, и никто не хотел уступать.

Чжан Готао, пришедший в ярость, все равно повернул на юг. Колонна же Мао Цзэдуна вступила в южную часть Ганьсу. Раскол Красной армии, а с ней и руководящего состава КПК стал фактом.

В середине сентября почти на самой границе Ганьсу войска правой колонны были переформированы в так называемую Шэньси-Ганьсускую бригаду общей численностью в шесть тысяч человек. Ее командиром стал Пэн Дэхуай, его заместителем — Линь Бяо. Мао занял пост политкомиссара. Тогда же была определена новая цель похода: идти на северо-восток Ганьсу и далее к границам СССР — для получения необходимой помощи. «Причины этого, — заявил Мао, — заключаются прежде всего в том, что 4-я армия [то есть армия 4-го фронта] разделилась. Чжан Готао ушел на юг, и это нанесло тяжелый удар китайской революции. Тем не менее мы не будем унывать, а двинемся вперед еще быстрее… Северная Шэньси и северо-восточная Ганьсу являются теми районами, куда нам надо идти»¹⁷³.

Связи с Москвой, однако, до сих пор не было, и поэтому 20 сентября было принято решение отправить в Синьцзян, далеко на запад Китая, двух представителей партии для того, чтобы постараться оттуда установить связь с ИККИ и проинформировать Коминтерн обо всех перипетиях Великого похода. Одним из этих эмиссаров был брат Мао, Цзэминь, шедший в обозной колонне¹⁷⁴.