Павел I - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Песков cтр.№ 71

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Павел I | Автор книги - Алексей Песков

Cтраница 71
читать онлайн книги бесплатно

Весной 1771-го года одна из наших армий двинулась на заветный полуостров. 14-го июня отогнали татарское войско от Перекопа, 22-го были на Салгире, к концу месяца взяли Кафу. Крым стал независим.

Но идти на Константинополь все равно было нельзя: – требовалось сначала приуготовить к сему европейское мнение. А европейское мнение, чем дальше мы теснили турок, тем сильнее волновалось против нас. Еще немного – и Россия станет самой опасной континентальной державой, готовой взять в обхват всю Европу, – вот что они думали.

* * *

Мы прервали свою речь о западной политике, кажется, на третьем году Семилетней войны, прощаясь с канцлером Бестужевым-Рюминым, отъезжающим в можайскую ссылку. Хотя нет: последний раз речь о том шла по случаю празднования мира с Фридрихом накануне похода в Данию и при угрюмом ожидании минуты, когда Фридрих позовет нас бить вчерашних союзников австрийцев. – Поход не состоялся, и ожидание развеялось, лишь только Петр Третий погиб.

Вернувшийся из-за Можайска граф Бестужев-Рюмин настаивал на возвращении к союзу с Австрией. Однако при дворе властвовало уже новое поколение, и Екатерина не послушалась старого канцлера. Современную систему европейского равновесия стал строить Никита Иванович Панин – он уже в первый послереволюционный год принял главную роль в ведении нашей международной жизни и скоро полностью вытеснил закоренелые бестужевские мнения из политического кругозора Екатерины.

Сила вещей в послевоенной Европе распределила взаимные отношения главных держав так, что в южной половине континента составился оплот из Австрии, Франции и Испании. Географическая симметрия требовала контраналогии. Заключив мир с Фридрихом, Петр Третий нечаянно провел важную линию, вокруг которой вероятно было построить стройный чертеж: южному европейскому союзу мог бы соответствовать северо-атлантический альянс: Россия – Пруссия – Англия – Швеция с присовокуплением стран помельче и послабее: Саксонии, Польши и проч.

Конечно, по прошествии времени уже нет сомнений в том, что северная система изначально строилась в виде еще одного памятника царствованию Екатерины, ибо при самом беглом взгляде на политические балансы середины шестидесятых годов бросается в глаза невероятность такого сопряжения множества разнонаправленных интересов разноустроенных государств, чтобы эти интересы приносили выгоду преимущественно России. Однако при взгляде из Петербурга середины шестидесятых, в пору расцвета утопических начинаний, так отнюдь не казалось. Казалось, напротив, что еще немного дипломатических усилий, и север Европы будет охвачен нашим повсеместным влиянием.

Проектом северного альянса очень озаботились в Австрии и во Франции: «Франция не из фантазии какой-нибудь находится во враждебном отношении к России. Государыня, царствующая в Петербурге, с первых месяцев своего правления обнаружила свою честолюбивую систему: нельзя было не увидеть ее намерения вооружить Север против Юга. <…> Если б состоялся северный союз, руководимый Россиею и Пруссиею и оплачиваемый Англией, то Австрия и Франция необходимо должны были бы вести значительную сухопутную войну» – собственные слова герцога Шуазеля, распорядителя французскими иностранными делами (Соловьев. Кн. XIV. С. 331).

В конце концов состояться северной системе не дал тот, в расчете на чье содействие составлялся проект, – многоковарный Фридрих. Узнав о нашем географическом чертеже, упорядочивающем Европу, он, хотя и был природный немец, не польстился на красоту симметричного противостояния Севера – Югу, сообразив дело так же, как поняли его в прочей Европе: русская императрица хочет, чтобы ни одна пушка на континенте не стреляла без ее повеления.

Фридрих, как известно всему свету, с удовольствием и всерьез интересовался только теми вещами, от которых был прок для его Пруссии. Среди таких вещей была одна, манившая взоры еще его родителя: к востоку от Берлина с запамятных времен простиралась лакомая земля с видом на Северное море, принадлежавшая Польше. Отнять эту землю у Польши просто так – введя туда войска – не было никакой возможности: ближние польские соседи – Австрия и Россия – служили неприятной помехой. Но вот началась наша война с Портой, вот мы стали теснить турок и заняли области, смежные с австрийскими, вот в Австрии пуще прежнего взволновались насчет нашего усиления и выставили свое войско в Венгрию и Трансильванию, чтобы показать свою готовность к войне с Россией в случае ее дальнейшего проникновения за Дунай. Тут Фридриху открылись великие выгоды.

Он восстановил согласие с Францией, вошел в доверие к Австрии и стал усиленно уговаривать нас не раздражать бывших союзниц своими приобретениями, а посему при заключении мира с турками отказаться от Молдавии и Валахии, а удовольствоваться свободным плаванием по Черному морю и независимым Крымом. За скромность в турецких завоеваниях нам предлагалось забрать у Польши Белоруссию и согласиться с тем, чтобы Пруссия присоединила северную сторону Польши, а Австрия – южную.

«Вышло так, – недоумевал летописец, – что одни польские земли отходили к России взамен турецких за военные издержки и победы, а другие – к Пруссии и Австрии так, ни за что, или к первой как бы за комиссию и за новую постановку дела, за фасон, а ко второй в виде отступного за вражду к России, вызванную ее союзом с той же Пруссией <…>. Доля России, понесшей на себе всю тяжесть турецкой войны, была не самая крупная: по вычислениям, которые представил Панин, она по населенности занимала среднее место, а по доходности – последнее; самая населенная доля была австрийская, самая доходная – прусская <…>. Винили Панина в чрезмерном усилении Пруссии, и он сам сознавался, что зашел дальше, чем желал, а Гр. Орлов считал договор о разделе Польши, так усиливший Пруссию и Австрию, преступлением, заслуживающим смертной казни» (Ключевский. Т. 5. С. 53).

Но слово Гр. Орлова в ту минуту ничего уже не решало. Наступил 1772-й год.

* * *

Десять лет первенствовал Григорий Орлов и долго, наверное, не нашлось бы ему замены, если б не был он так размашист во всем, что совершал, – в том числе в амурных походах. Он сам дал повод для отставки слишком гласными любовными изменами. В апреле 1772-го по его отъезде на мирные переговоры с турками Екатерина решилась на расставание, и в начале мая ей был представлен новый гвардейский избранник – красивый дурак Васильчиков. Когда Орлов узнал о перевороте и срочно вернулся в Петербург, у заставы его встретило письмо Екатерины с просьбой пожить, пока сердце не успокоится, где-нибудь в стороне от столицы. – Похоже, это Никита Иванович Панин, сладко про себя улыбаясь, расчищал путь для новых намеков на воцарение своего воспитанника под властью непременных законов. Мы знаем, что Никита Иванович был очень упрям, [102] как говорила о нем Екатерина, и посему за десять лет ее царствования никак не отложился от своих закоренелых воззрений. Трудно, разумеется, поверить в то, что он пошел бы по расчищенному пути первым – слишком он казался ленив и флегматичен [103] для решительного дела. Тем не менее последующий ход истории доказывает: в 1772-м году Никита Иванович приблизился к самому порогу, отделявшему его упрямую идею от ее практического исполнения, – дальше этого порога он уже не ступит.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию