Фельдмаршал Румянцев - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Петелин cтр.№ 49

Но неприятель тоже не сидит сложа руки, он постоянно выискивает возможности нанести контрудар по атакующим… Вот почему Румянцев приказал бригадиру Неведомскому производить ложные атаки, чтобы тем самым облегчить положение правого фланга корпуса.

Между тем батальоны под командованием полковника Бибикова, перейдя на другую сторону реки Перзанты, двинулись на разведку дороги от Трептова к Кольбергу. Заняли деревни Григе и Предмиле, но остановились из-за опасения быть отрезанными от моста, а значит, и от всего корпуса. Опасения эти были основательными, а потому Румянцев распорядился за-крыть пас при Россентине напротив неприятельских батарей, выдвинув к мосту шестой гренадерский батальон. К тому же в подкрепление Бибикову двинул на ту сторону реки драгунский полк. Теперь можно было свободно действовать против неприятеля, не опасаясь окружения.

Затем Бибиков перекрыл дорогу к Кольбергу из Штеттина, посылал частые патрули и собирал сведения о неприятеле, его движении, перехватывал транспорты.

Румянцев старался предусмотреть все, он даже предупредил полковника, чтобы никто из его отряда не ездил по берегу: с русских кораблей внимательно следят за всеми передвижениями и могут по неведению перестрелять и своих. Требует сведения о количестве бомб и ядер, необходимых для подавления неприятеля с запада, рекомендует полковнику Бибикову сделать непроходимыми пасы к деревне Шпиге, разрушить мосты, сделать запруду.

Внимательно следил Румянцев за действиями полковника Бибикова: слишком важную задачу он выполнял, действуя самостоятельно на другом берегу реки Перзанты. И все-таки упустил ответственный момент.

…Чуть свет вышла из ретраншемента конница генерала Вернера. При виде ее Бибиков растерялся и пропустил неприятеля, беспрепятственно двинувшегося по Трептовской дороге. Об этом ночью стало известно Румянцеву.

– Как же так? – говорил Румянцев, обращаясь к дежурному офицеру. – Не оказано никаких препятствий неприятелю, хотя для того и весь пост там поставлен. Впечатление такое, что полковник Бибиков больше пекся о своей безопасности, нежели о том, чтобы неприятелю его опасность умножить и все пути и коммуникации у него отнять. Приказываешь одно, а получается другое… В большое смущение приходишь, получая такие известия…

Дежурные в штабе ждали приказаний Румянцева.

– Теперь вся неприятельская кавалерия на свободе, она может разные покушения и беспокойство нам причинять. Нам просто необходимо во многом увеличить предосторожности, если не разобьем эту кавалерию. Неужто все упущено? Такой момент…

И Румянцев продиктовал ордер полковнику Бибикову, которому надлежало атаковать кавалерию Вернера, преследуя до самого Грефенберга. Затем нужно выделить легкие войска для того, чтобы следить за всеми движениями неприятельской кавалерии и рапортовать в штаб корпуса.

Нарочный поскакал к Бибикову.

Получив такой приказ, полковник Бибиков бросился в погоню за кавалерией Вернера. Румянцев распорядился всей своей кавалерии маршировать поспешно к Трептову и загородить дорогу Вернеру.

Догнав неприятеля, Бибиков атаковал генерала Вернера, захватив в плен около 350 солдат и офицеров пехоты и около 200 кавалерийских офицеров и рядовых. Казалось бы, победа полная. Но все это не удовлетворило Румянцева.

Ночь прошла беспокойно. Румянцев диктовал ордера полковнику Вернесу, бригадиру Неведомскому, полковнику Миллеру… Весь корпус был поднят по боевой тревоге. И вот – вроде бы успешно завершена операция против вышедшего из крепости генерала Вернера, а сам он пленен отважным казаком. Но Румянцев в эту ночь еще раз убедился, сколь хитроумен неприятель, а главное, что прусский король не оставит Кольберг без существенной подмоги.

Первые же донесения подтвердили его опасения. Оказалось, что большая часть кавалерии Вернера ушла к Нейгардту, а ей на выручку шли крупные соединения генерала Штутергейма и полковника Белинга.

И начались боевые будни. Румянцев внимательно следил за каждым движением неприятеля, все плотнее и крепче окружая его в крепости. Когда выпадали минуты отдыха, писал письма родным, но чаще всего, оставаясь наедине, размышлял о том же – о нелегкой операции, выпавшей на его долю.

«Если бы неприятель не зарыл бы себя в землю, – думал Румянцев, – и не избрал бы себе неприступных мест, давно бы экспедиция, мне вверенная, достигла бы успеха… Подумать только, ныне неприятель со всех сторон мною окружен, огнем с батарей моих притеснен, всякое движение моих полков приносит ему непоправимый вред, и, конечно, ему грозило бы второе максенское дело. (20 ноября 1759 года прусский генерал Финк у деревни Максен был вынужден сдаться австрийским войскам.) А, поди ж ты, как раз накануне решительных предприятий Фридрих II отдает приказ полкам генерала Штутергейма и полковника Белинга следовать мне в тыл и таким образом отвлечь от осады и штурма крепости и ретраншементов… А в этом случае следует сто раз обдумать свое положение, прежде чем начать наступление… Не оказаться бы стиснутым с двух сторон сильным неприятелем… Хотелось бы исполнить свой долг без великого урона и уничтожить все эти полевые укрепления неприятеля и взять на шпагу крепость… Хорошо, было благополучное время, а сейчас зарядят дожди, развезет дороги, флот и сейчас уже считает, что он задержался на Кольбергском рейде. А что будет через неделю или через месяц? Никто не знает, какая погода будет, может, опять противные ветры поднимутся и размечут корабли, сорвав их с якорей… И что предпринимает наша армия в Силезии и Саксонии? Их предприятия могут поправить наши дела или… Вот такие дела… Только ревность и усердие обязывают меня спешить с исполнением главной нашей задачи. Другой генерал давно бы предпринял последнее и решительное наступление, но это проще всего – потеряешь людей и ничего не добьешься. Вполне возможно… Нет, уж буду день ото дня постепенно сокрушать неприятеля, к тому же и оный тоже не сидит сложа руки, все время пытается сделать мои некоторые предприятия ненадежными, а выход генерала Вернера из ретраншементов вообще представлял большую опасность для всех моих замыслов… Что они, члены военного совета, решат – продолжать блокаду и постепенно разрушать силу неприятеля или снять блокаду и отступить к армии…»

3 сентября 1761 года Румянцев поставил перед членами военного совета один вопрос: «Коим бы образом наискорее и ближе достигнуть к предмету, то есть к сокрушению неприятеля, его ретраншемента и предприятию осады Кольбергской?» И на следующий день должен быть ответ.

И снова раздумья поглотили Румянцева на много часов. Расстеленная карта на столе приковывала все его внимание. «Уж около двух месяцев русские войска топчутся около Кольберга… Правда, успешно действовали против конницы Вернера. Ну и что? А главное еще не сделано. Сколько раз ходили на штурм этих ретраншементов, а все без толку… Стены крепости и ретраншементы оказались неприступными. Лишь потеряли сотни солдат. Нет, крепость не возьмешь. Что-то нужно предпринимать новое. Нужно маневрировать. Нужно твердо встать на дороге Кольберг – Штеттин, лишить пруссаков фуража и продовольствия… Поневоле принцу Евгению придется защищать эту дорогу как дорогу жизни, для этого он выйдет из крепости. Вот тогда-то и произойдет решающее сражение… Но вот Платен… Что он предпримет? Будет ли прорываться в Кольберг или пойдет стороной, в Познань, разорять наши магазины? Нет, в Познань наверняка не пойдет, слишком рискованное дело, этак можно отрезанным от своей армии оказаться. Значит, остается…»