Ночь летающих гробов - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Веркин cтр.№ 16

– И-го-го! – заорал Фомич и подпрыгнул.

Пора было сматываться. Я принялся вываливать из своего гроба всю эту фруктовую радость. Гроб оживился и в помощь мне даже наклонился, так что от фруктов я избавился быстро.

Я представил, как мы вылетаем в окна, и в ту же секунду гробы пришли в движение. Рванули вперёд. Так что уже через несколько секунд я оказался на воздухе, и мой гроб принялся набирать высоту.

Фомич меня скоро догнал.

Выглядел он удивительно – эдакий каменный Будда с париком в руках. Мы поднимались вверх, одновременно смещаясь к северной части города. Я поискал взглядом Тоску и увидел, что её гроб идёт параллельным с нами курсом.

– Тоска! – позвал я. – Ты не вывалилась?

– Вывалилась! – ответила Тоска, и я понял, что всё в порядке.

– Эй, Фомич! А ты как? Ты же вроде хотел на эту вечеринку? Ты же вроде хотел устрицами обожраться?

При упоминании об устрицах Фомич вздрогнул и поглядел на меня, вернее, сквозь меня. Ветер развевал его волосы, Фомич был похож на безумного художника.

Потом он оглянулся, и лицо его перекосила гримаса ужаса.

Я тоже оглянулся. Вслед за нами неслась стая небольших серых предметов округлой формы. Когда они приблизились, я без особого удивления обнаружил, что это устрицы.

Стая устриц с Лазурного побережья Франции. А может, и с Адриатики.

Устрицы догоняли, а гробы, наоборот, стали притормаживать. Когда скорости уравнялись, последовала безжалостная сцена, воспоминание о которой до сих пор леденит мне душу.

– Это всё ты! – Фомич указал на меня пальцем. – Зараза, всё подстроил…

«Зараза!» – повторил неведомый голос, и первая устрица влетела в рот Фомичу. Предварительно очистившись от створок.

– Ой! – сказала Тоска.

Фомич ничего не успел сказать, потому что в рот ему залетала вторая устрица. Затем третья, четвертая, ну и так далее.

Однажды я наблюдал по телику за чемпионатом по поеданию устриц. Один американский мужик умудрился сожрать четыреста с хвостиком. Без всякого лимонного сока, уксуса и майонеза.

Фомич одолел семьдесят восемь. Я считал. На семьдесят девятой глаза его выпучились, и он отвалился на дно гроба. Устрицы повертелись ещё немножко, затем пощадили Фомича и двинулись в направлении Лазурного Берега. Или Адриатики.

– Ты в порядке? – спросила Тоска. – Может, тебе помочь?

Фомич напряг силы и сел в гробу. Он был страшен.

– Знаете, – сказал я. – Устрицы, это не так безобидно. В мировой истории были случаи летального исхода. Например, дедушка Крылов съел на ночь дюжину и умер от заворота кишок.

– Дедушка Крылов… – прошипел Фомич и посмотрел на свой живот.

– Да, дедушка Крылов. Знаешь, там однажды лебедь, рак и щука…

– Какая щука… – прошептал Фомич и схватился за живот.

– Щука бывает разная, – сказал я. – Можно легко приготовить щуку с белым хлебом, замоченным в молоке…

– Мне надо… Мне надо… Надо…

– Ему опять надо! – Тоска сделала большие круглые глаза.

Я чуть не вывалился из своего гроба. Так как внезапно понял, что произойдёт в следующую секунду.

Видимо, Фомич тоже это понял. На лице его изобразился ужас, и он заорал:

– Нет! Не надо! Не надо!

Но было поздно. Гроб Фомича замер и стал медленно поворачиваться, как бы примериваясь.

– Не надо! – орал Фомич. – Не надо, я умо-ля-ю! Однажды лебедь, рак и…

– Прах к праху, – сказал я.

– Щука-а-а-а! – заорал Фомич.

Гроб Фомича накренился и с визгом падающей бомбы стал пикировать на город. Я смотрел вниз и видел освещённое луной и искаженное ужасом лицо Фомича. Фомич глядел вверх и плакал.

– Куда он? – спросила Тоска.

– Туда, – я указал вниз пальцем. – Куда хотел, в общем.

Нотариус устроился неплохо. Даже с бассейном. Особняк с бассейном стоит кучу бабла. Особенно если на дне выложена мозаика, воспроизводящая мозаику в бассейне дворца римского императора Нерона. Бабло у нотариуса, видимо, водилось. И даже вкус водился. Другой, незамысловатый, нотариус взял бы да и выложил дно голубой плиточкой с дельфинами, но наш нотариус был не таков.

– Ну, что? – подмигнул я. – Заглянем в гости?

– А вдруг он дома? – спросила Тоска.

Я отрицательно покачал головой.

– Почему?

– Потому что машины нет. Где-то гуляет. Надо спуститься, поглядеть.

Я пнул гроб, и он начал медленно снижаться. Вообще, я заметил, что гроб подчиняется скорее не пинкам, а мысленным приказам. Нет, даже не приказам, а, наверное, настроениям. Второстепенным озорным мыслям, проскакивающим на заднем плане сознания. А пинки и тычки гроб просто подстегивали.

– Давай за мной, – позвал я Тоску. – Сядем на крышу.

– Зачем?

– Посмотрим, что там интересного.

Мы припарковали гробы на плоской крыше особняка и, юркнув в чердачное окошко, отправились его изучать.

Внутри особняк являл собой образчик модного сочетания ультрасовременного архитектурного стиля и общего антикварного устройства. Всё внутреннее пространство представляло собой огромную комнату, на просторах которой раскинулись кухня, гостиная, спальня, спортзал, библиотека, винотека и коллекция мраморных статуй. Коллекция впечатляла больше всего. Статуи нотариус расставил в произвольном порядке, отчего казалось, что всё жилище нотариуса было заполнено окаменевшими людьми. Заглянувшими на вечерний чай.

– А он псих, – прошептала Тоска. – Я бы ни за что не стала жить в таком месте…

Мне в общем-то понравилось, хотя, пожалуй, статуи были на самом деле лишними.

Мы принялись бродить между всеми этими разбросанными вещами, то и дело цепляясь за скульптуры, предметы старины и вообще разные диковины. Ночь была лунная, через высоченные окна проходило достаточно света, и мне лично казалось, что я попал в кунсткамеру.

– А это, видимо, библиотека, – сказала Тоска из дальнего угла. – Оригинально…

Библиотека отвечала общему духу оригинальности. К потолку было подвешено устройство – большая копия мобиля, который родители подвешивают над кроватками детишек.

Только вместо игрушек на верёвочках в специальных корзинках были привешены книги. Всё это медленно, с тоскливым скрипом вращалось. Я покрутил мобиль, посмотрел книжки.

В старинных книжках я не очень хорошо разбирался. Но, судя по тёртым кожаным корешкам, желтоватой бумаге, гравюрам вместо картинок и тому, что самая свежая книжка датировалась тысяча восемьсот тридцатым годом, библиотека была солидная. Дорогая.