Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы - читать онлайн книгу. Автор: Владилен Орлов cтр.№ 52

Стоянка затянулась на 2–3 дня. Но вот подвезли бензин, и наш полк на большой скорости двинулся дальше, нагонять танкистов. Мелькают поселки, и вот последний польский город на границе с Германией. Все дома увешаны польскими флагами и флажками. Редкие местные жители беседуют с нашими бойцами и командирами. Остальные прячутся по домам, справедливо считая, что, пока идут передовые части, лучше не высовываться. Разрушений не видно. Ночуем здесь, а завтра вступаем на вражескую землю. Что ждет нас там?

Утро. Небо затянуто низкими облаками, значит, авиации не будет. Наскоро моемся, завтракаем и по машинам. Выстраиваемся в колонну и медленно движемся по улице последнего польского городка. Притиснутые друг к другу домишки, не выше 3-го этажа, густо усеяны польскими флажками. Редкие прохожие. Мирный город. Спускаемся к реке, по которой до войны проходила граница. Сразу возникает контраст с уже покинутой мирной обстановкой в Польше. Половина моста на польской стороне цела, а вторая половина, немецкая, разрушена и заменена сейчас понтонами. Проехали понтоны, поднялись на берег и почти сразу въехали в первый немецкий город (Черникау?). При въезде высокий забор, на стене которого черной краской или углем крупно выведено: «Вот она, проклятая Германия». Лозунг точно отражает охватившее всех настроение. За забором поднимается черный дым — что-то горит. Проезжаем по городу. Встречаются развалины, вызванные то ли бомбардировками, то ли недавним боем с передовыми танковыми частями. Жителей не видно, бежали или спрятались. На улицах разбитые повозки и редкие трупы. Город объят пожарами, их никто не тушит, некому. К вечеру он практически сгорел. Но наш полк уже покинул его и катит дальше, вслед за танкистами.

К утру подъезжаем к следующему городу (Шлоппе?) и останавливаемся на окраине, размещаясь в брошенных домах. Город цел, но мертв. Пожаров нет. Опять ни одного жителя. Правда, в домике, где обосновался штаб дивизиона, молодая немецкая семья, муж, жена и ребенок. Они довольно приветливы и встретили нас с каким-то облегчением. Это были первые немцы на своей земле, которых мы увидели. Муж заявил, что он коммунист, показал документы, которые он тщательно прятал, рассказал все, что знал о ситуации в городе. Сказал, что очень боялся ГЕСТАПО, эсэсовская команда которого гнала всех из города. Коммунист или оставленный здесь диверсант? Многие сомневались, говорили: знаем этих коммунистов, притворяются, бестии, все они одной миррой мазаны. Небось переоделся в гражданское и теперь твердит «Гитлер капут!». Сказывалась ненависть и глубокое недоверие к немцам. Мне же показалось, что он говорит правду, и думалось, что ему придется нелегко с нашими органами. Осмотрел дом, подивился чистоте и порядку на кухне и в доме, множеству вещей, посуды и другой утвари. Ничего похожего на наш убогий довоенный быт. Вот это живут, и опять мысль: «Чего полезли в нашу страну?» Правда, нам втолковывали, что Гитлер носился с идеей расширения жизненного пространства, хотел заселить наши земли немцами, сделать их помещиками, а часть русских оставить работниками у них. Остальных уничтожить, как неполноценных. Была ведь такая идея у фашистов, и она, увы, импонировала части немцев.

Стоянка затягивалась, солдатня и офицеры разбрелись по городу, кроме дежурных и караула. Разбрелись посмотреть, как здесь живут, точнее жили. И, конечно, прихватить трофеев: сапоги и часы для себя, брошенное «барахло» для следующей посылки. У меня был час или два свободного времени, и я вместе с одним или двумя связистами отправился на «экскурсию» в ближайшие дома. Поодиночке ходить опасались. Любопытно посмотреть, как жили захватчики. Большинство солдатни искало спирт или шнапс, сапоги, наручные часы и что-то для посылки. Мне очень хотелось найти очки, ну и сапоги и часы тоже, конечно, не помешали бы. Чертовски надоели разбитые ботинки с обмотками, которые, пока мы в валенках, до весны валялись с вещами на нашей машине. Зашли в дом. Квартира довольно большая. Все двери и шкафы, уже привычно, открыты нараспашку. Полы завалены барахлом, которое высыпали из шкафов, книгами, посудой. Значит, танкисты или наша братва здесь уже побывали. Впечатление, что ничего не взято, а вывалено из любопытства. Во многом так оно и было. Вышел через спальню во двор и почувствовал запах гари. Где-то за крышами поднимался столб дыма. Пожар! Кто это поджигает? Вернулся в спальню и обнаружил на кровати тлеющий клок бумаги или куска материи. Когда успело занести? Позвал напарника, затоптал и выбросил этот клочок во двор. Обошли другие квартиры. Везде навалены горы одежды, белье, простыни, масса посуды, тикают или стоят настенные и напольные часы. Немыслимое богатство в наших глазах. Были и очки, и сапоги, но очки для дальнозорких, а сапоги не подходили, слишком узкий подъем, не надеть. На чердаке обнаружили огромные сундуки, битком набитые старой одеждой и посудой. Бережливы немцы! Опять пришла мысль: зачем к нам полезли, имея столько всего. Появилась какая-то злость, и, схватив сундук с посудой, мы выбросили его на улицу с высоты третьего этажа. Раздался треск лопнувшего сундука и звон бьющейся посуды. Глупость? Безусловно, но было такое время, и нам по 17–19 лет, мальчишки! Когда вернулись в спальню, то опять обнаружили порядочный горящий клок, опять на постели. Как будто кто-то только что тихо подбросил. Стало не по себе. Опять потушили очаг и быстро, с карабинами на изготовку, обежали двор, соседние помещения. Заглянули в подвалы. Никого! В окно увидели второй столб дыма.

Поднялись на чердак и далее на крышу. Над городом клубилось несколько очагов пожара. Занялся соседний дом. Кто-то поджигает город, решили мы и, собрав кое-что на посылку, покинули здание. Соседний дом уже полыхал вовсю, очередь за «нашим» домом. Вернулись в часть и засунули «трофеи» в свои вещмешки. Помню, многие из нашего взвода приносили мне очки. Я мерил, и все не подходило. К утру пожар охватил весь город. Мы снялись со своей стоянки и двинулись дальше. Когда проезжали по главной улице через центр города, то по обеим сторонам пылали почти все дома, рушились перекрытия, на улицу то и дело падали обуглившиеся обломки. Жар доходил до нашей колонны, которая шла по середине улицы, и мы опасались, как бы нас не задело. Обошлось. Выехали из горящего города благополучно и направились дальше. Город сгорел полностью. Остались только окраинные, изолированные друг от друга постройки.

Мы продолжали гадать, кто поджигатель. Существовало три версии:

— поджигали сами немцы, точнее, специально оставленные команды, чтобы ничего не досталось противнику;

— поджигали отдельные солдаты, бродившие по городу, или освобожденные репатрианты, угнанные на работы в Германию, или скрывавшиеся деклассированные элементы общества, в качестве мести или хулиганства;

— было случайное начало пожара, вызванное неосторожным обращением с огнем (непогашенные окурки, спички, костры), который быстро распространялся по квартирам, заваленным выпотрошенным барахлом, и который некому было тушить в покинутом городе.

Я, как и многие, вскоре стал придерживаться последней версии, поскольку города, где оставалось население, не горели, кроме случайных пожаров.

Далее мы двигались за танковой армией от города к городу, захватывая (теперь не освобождая!) каждый, то с боями, то без сопротивления. Поскольку мы оторвались от пехотных частей, мне наряду с другими приходилось участвовать в штурмовых отрядах, действовавших вместо пехоты, при нескольких боевых операциях. Очень мешало плохое зрение, но на это уже не обращалось внимания, бойцов не хватало. Коснусь некоторых операций, которые врезались в память.