Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы - читать онлайн книгу. Автор: Владилен Орлов cтр.№ 38

Примерно такой разговор состоялся на НП. Разлив все по котелкам ребят и оставив принесенный котелок с кашей, Шалевич приказал мне немедленно возвращаться. Обстрел опять усилился. Так не хотелось опять бежать через насквозь простреливаемый участок! Шалевич указал более безопасный путь по лощине, хотя он и длиннее. Переждав очередной налет, я короткими перебежками и с пустым термосом вернулся на промежуток, взял карабин и уже спокойно, расслабленно возвращался по знакомой лесной дорожке. Сзади загрохотало еще сильнее. Там что-то нехорошее происходит. Прошуршали над головой снаряды и разорвались где-то в районе наших позиций. Но мне сейчас все равно. Только дойти и брякнуться отдохнуть. Лес кончился. Вон через поле и наши позиции. Вечерело. Надо же, как долго ходил!

Пришел в батарею, скинул термос на кухне, доложился старшине и узнал новости. В районе соседней 5-й батареи немцы прорвались и вышли прямо на огневую позицию. Была рукопашная схватка. Немцев отогнали. Там большие потери. Наш участок пока держится, хотя после моего ухода немцы перешли в наступление (недаром я слышал грохот). Правда, сейчас стихло. Позднее я узнал, что Шалевич чуть не попал к немцам. Он лег в блиндаже отдохнуть и заснул. А немцы слегка потеснили нашу пехоту, и все, кто был в траншее, отошли вместе с пехотой на 200–300 метров. Блиндаж с Шалевичем оказался в расположении противника. К счастью, грохот разбудил его, и, выглянув из блиндажа, он увидел невдалеке, прямо перед собой, немецкий танк и услышал немецкую речь. Схватив автомат, он по-пластунски пополз среди кустов и вскоре вышел на своих. Говорил позже, что если бы его заметили, то все, хана ему, конец.

Пока мы на огневой обсуждали новости и гадали о дальнейшем, со стороны переправы стал нарастать шум, и вскоре мимо нашей батареи, вперед и левее, двинулась большая колонна средней и тяжелой артиллерии на тягачах. Куда это они? Там же передовая, а они всегда сзади нас. Значит, там прорыв! А здесь удалось переправить много техники! Теперь жди нашего наступления. Вот дадим жару! Все повеселели. Опасность, что нас сбросят в Вислу, миновала. Прошла еще группа танков и вереница пехоты. Вскоре стемнело, бой впереди вначале усилился, но вскоре затих, и мы узнали по связи с передовой, что немцы и на нашем участке отошли, испугались окружения. Теперь жди переезда на новое место. Плацдарм отстояли!

Пока я отдыхал от пережитого, а потом, когда стемнело, первый раз за последние дни спокойно уснул под знакомым кустом ежевики, завернувшись в шинель, на передовой происходили драматические события. После отхода немцев НП нашего дивизиона и батареи продвинулись вместе с пехотой вперед и расположились на кирпичном заводе, точнее, среди его развалин. Настала ночь. Справа и слева постреливали. Сплошной линии обороны не существовало. Немцы ракет почти не пускали. Обстановка была не ясна. Пехоты рядом не было. Выждав некоторое время, комдив Козиев решил уточнить, что впереди, и посмотрел на наших разведчиков Абрашу Шалевича и Сашу Гиянитулова, кого послать. Выбрал последнего, и Саша, захватив автомат, скрылся в темноте. Прошло 10, 20 минут, может, около получаса, впереди было тихо, а Саша не возвращался. Все забеспокоились, насторожились. Начало слегка светлеть. Тогда Шалевич ползком, среди редкой травы и кустов, направился вперед и через 50–100 метров обнаружил убитого Сашу. С него были сорваны награды и захвачен автомат. Очевидно, он наткнулся на немецких разведчиков и они по-тихому его «убрали». Шалевич прислушался, присмотрелся, но никаких признаков немцев не обнаружил. Они ушли, отступили дальше. Вернувшись, он доложил о случившемся. Сашу перенесли к заводу и вызвали машину. Уже быстро светлело, и тут поступила команда сменить позицию. Нашего Сашу (Рашида) перевезли и быстро, пока все готовились к переезду на новое место, захоронили. Мы лишились самого смелого разведчика и хорошего товарища.

Вот и новая огневая позиция на поле перед густым сосновым лесом. День теплый, солнечный. Вдалеке, за лесом, слышна легкая, какая-то ленивая перестрелка на передовой. Изредка автоматная или пулеметная очередь, еще реже минометный налет. Немцы и мы заняли оборону. Затишье на фронте. Самая спокойная обстановка. Они и мы интенсивно окапываемся. Огневики начали оборудовать свои позиции под пушки, а мы, взвод управления, направляемся на сооружение НП.

Теперь меня взяли на НП вместо погибшего Гиянитулова. Идем группой: радист Степанов с рацией, три разведчика-наблюдателя, Шалевич, Хвощинский и я со стереотрубой, лопатами, топором и пилой. Во главе — младший лейтенант Комаров. Состав группы, кроме Комарова, полностью молодежный, от 17 до 22 лет.

Сначала зашли на НП полка в самой гуще леса. Там разведчики и связисты уже соорудили здоровую вышку до верхушек деревьев. Поднялись на верхнюю площадку. Передовой за лесом почти не видно, видно только поле за передовой. Что они будут наблюдать? Спустились и пошли дальше. Редкие очереди все слышней. Вот и опушка. Где-то рядом протарахтел и замолк наш «максим». Прилегли на самой кромке леса. Впереди поле, а метрах в 70–100 овраг, обозначенный купой деревьев. По эту сторону наши траншеи, по ту немецкие. Где и как удобнее оборудовать НП? Обычно НП оборудовали на самом переднем крае, в пехотной траншее или около. Но здесь оказался плохой обзор, так как траншея была в низине, на склоне оврага. К тому же она хорошо просматривалась с немецких позиций по ту сторону оврага и НП быстро бы обнаружили. Решили рыть блиндажик на 6–7 человек в глубине леса, в нескольких метрах от опушки. Но где установить стереотрубу? Вначале последовало стандартное предложение: вырыть и замаскировать на поле, метрах в 20–30 от опушки, ровик, установить там стереотрубу и протянуть от ровика до блиндажа ход сообщения (узкую траншею), тоже замаскированный. Но это требовало большой работы, причем короткой июльской ночью. И тут я предложил установить стереотрубу на сучковатой развесистой сосне, которую я заприметил невдалеке на опушке, и рядом рыть блиндаж. Перед сосной росло несколько мелких сосенок, маскировавших ее, а наверху было несколько толстых разлапистых ветвей, где было удобно соорудить миниатюрную незаметную со стороны площадку для наблюдения. Обзор был превосходный, но позиция была опасно уязвима для любого пулеметного и даже автоматного обстрела. Предложение было необычным. Особенно возражал Шалевич. Перед его глазами стоял случай с Анацким под Калинковичами, когда тот полез на дерево и был тут же убит. Я знал об этом, но знать одно, а видеть собственными глазами — другое. Лейтенант Комаров колебался. Между мной и Шалевичем возник спор примерно такого содержания:

— Ты соображаешь, что будет? Как только заметят что-то подозрительное, сразу снимут очередью из пулемета! Да и случайно могут зацепить при обычном «прочесывании передовой», и поминай как звали, — говорил Шалевич.

— Не заметят, — отвечал. — Правда, сидеть придется весь световой день тихо, шевелиться аккуратно, да и за густой хвоей они наблюдателя так далеко не разглядят. А прочесывание идет обычно понизу, по траншеям, и больше ночью, а днем обычно редко, — возражал я. — Кроме того, сейчас затишье, наступления не предвидится, и за несколько дней можно будет засечь много точек.

— А как выдержать такой длинный день? Ты сможешь просидеть 14–16 часов не шевелясь? А пить, есть как? А солнце припечет?