Жизнь - Подвиг Николая Островского - читать онлайн книгу. Автор: Иван Осадчий cтр.№ 49

Это все, что он запомнил. И тут же потерял сознание. После боя санитары подобрали убитых и сложили в братскую могилу. Но наступившая темнота не позволила им зарыть ее. Андрей Кузьмич уже покоился в ней.

Глубокой ночью сознание на время вернулось к нему. Этого оказалось достаточно, чтобы он выбрался из могилы и отполз от нее на несколько метров. И снова потерял сознание. Утром санитары подобрали его и обнаружили в нем присутствие жизни.

Полтора года Андрей Кузьмич провел в различных госпиталях и специализированных глазных клиниках. Было сделано несколько операций. Врачи приложили все усилия, чтобы вернуть ему хотя бы призрачное зрение. Но все старания не принесли желаемого результата…

Ко времени нашей встречи были исчерпаны все средства и способы помочь Андрею Кузьмичу. Он был обречен на полную слепоту. Мучительные вопросы: «Что делать? Как жить дальше? – не покидали Андрея Кузьмича, но он не находил на них ответа и был на грани отчаяния. В таком состоянии и настроении я нашел его в таганрогском санатории.

Решил применить единственное радикальное средство, имевшееся в моих руках. Два дня и две ночи читал ему «Как закалялась сталь». Не останавливая чтение, наблюдал за Андреем Кузьмичом. И видел, как из глазных ям, из-под черных очков катились крупные слезы.

Но, как и во всех других случаях, Николай Островский выполнил свою чудодейственную, жизнеутверждающую миссию.

После нескольких часов молчания и раздумий, Андрей Кузьмич спросил: «А что можно сделать в моем состоянии?»

Я ответил: «То, что делают и полностью слепые от рождения. Освоить дело, которое вам будет по плечу. И жизнь станет полезной…»

За несколько дней до окончания санаторного лечения Андрей Кузьмич поведал мне еще одну свою душевную боль. До войны он учился в техникуме. Там познакомился и подружился с одной своей соученицей. Но после потери глаз решил «пропасть» и порвать с ней всякую связь. А в душе хранил память о ней, ее имя и адрес, по которому она жила.

Без согласия Андрея Кузьмича я послал по адресу, который он «опрометчиво» назвал, письмо его любимой, рассказал все о его судьбе. И на этот раз счастье улыбнулось Андрею Кузьмичу. И мне.

В канун его отъезда из санатория приехала Апполинария Логвиновна, – так звали любимую женщину Андрея Кузьмича. Невозможно рассказать словами об этой трогательной, волнующей встрече двух самых близких людей. Уехали они вместе. И оставались вместе до последней минуты жизни Андрея Кузьмича.

Сложилось так, что я вскоре уехал из Таганрога: сначала в Харьков, а затем на Дальний Восток. Но об Андрее Кузьмиче помнил всегда и всюду. Письма, отправленные мною на прежний его адрес, возвращались с отметкой почты: «Адресат по указанному адресу не проживает».

Тогда я обратился в Ростовское отделение Общества слепых. И вскоре получил ответ, в котором сообщался домашний адрес и место работы (?!) Андрея Кузьмича.

Теперь мое письмо ушло по верному адресу. Ответ не заставил долго ждать. Его написала под диктовку Андрея Кузьмича жена – Апполинария Логвиновна.

Из письма я узнал, что Андрей Кузьмич с помощью Общества слепых овладел методикой чтения и работы незрячих. В совершенстве постиг искусство делать одежные и сапожные щетки. Стал работать в ателье для слепых. Дорогу к месту работы и домой изучил очень быстро и без посторонней помощи ходил по улицам и переулкам Ростова. И еще. Жили они уже в новой квартире, которую государство предоставило Андрею Кузьмичу как инвалиду Отечественной войны первой группы.

Встретились мы с ним девять лет спустя – летом 1956 года, когда я вернулся с Дальнего Востока и осел на Кубани. После сдачи вступительных экзаменов на заочное отделение исторического факультета Ростовского госуниверситета, я решил навестить Андрея Кузьмича. Без труда разыскал его квартиру. Подошел к дому и увидел на крылечке первого этажа сидящего человека. Остановился, поздоровался. И, спустя полминуты, услышал: «Иван! Где тебя черти носили девять лет?!»…

У Андрея Кузьмича была изумительная способность узнавать человека по голосу. В ту же минуту мы крепко обнялись. Потом, в течение шести лет, приезжая в Ростов на экзаменационные сессии, непременно навещал Андрея Кузьмича и Апполинарию Логвиновну. Жили они хорошо и дружно. Неизменно были очень гостеприимными.

Много раз Андрей Кузьмич пытался представить: какой я. Очень сожалел, что не может увидеть хотя бы на мгновение. И тогда он принимался исследовать мое лицо пальцами рук…

Я написал о нем очерк, который был опубликован в областной газете «Молот». Это его очень взволновало и обрадовало. А в городе и в области теперь многие узнали о его судьбе.

С годами у него обнаружилась язва желудка. Залечить ее не удавалось. И он очень переживал, особенно когда желудок стал кровить. Язва перешла в злокачественную опухоль. И это вскоре привело к роковому исходу.

В последний раз мы встретились в 1966 году, в День Победы. Вскоре после этого пришла горестная весть о его смерти. Не стало такого прекрасного, мужественного человека и друга, каким был и остался навсегда в моей памяти Андрей Кузьмич Фролов…

…Как ни грустно было расставаться с многочисленными прекрасными друзьями, которых я приобрел в Таганроге, но необходимость учебы и получения специальности пересилила все.

Однажды я обнаружил в газете объявление о наборе курсантов в Харьковское военно-политическое училище пограничных войск. И это объявление решило мою дальнейшую судьбу.

Я обратился в Таганрогский горвоенкомат за направлением на учебу. Возражений не последовало.

В августе 1947 года я уехал из Таганрога в Харьков с тремя рекомендациями для вступления в ВКП(б): от райкома комсомола и двух коммунистов – секретарей партийных организаций школы ФЗО-21 и ремесленного училища № 15, в которых я работал…

В Харьковском военно-политическом училище пограничных войск в декабре 1947 года я был принят кандидатом в члены ВКП(б). Возглавлял курсовую комсомольскую организацию. Приобрел первый опыт корреспондентской работы в училищной многотиражке «За сталинские кадры». Там я также активно вел пропаганду жизни и творчества Николая Островского и новых героев-корчагинцев, рожденных Великой Отечественной войной.

В конце третьего семестра обучения, в декабре 1948 года, медицинская комиссия училища определила, что мне не суждено быть политработником пограничных войск. Под отчисление по различным причинам попали и другие курсанты, мои однокурсники.

Незадолго до этого было принято Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР об укреплении кадрами партийных и советских органов пограничных районов Дальнего Востока.

И когда возник вопрос, где больше всего нужны молодые закаленные кадры, куда важнее всего направить мне свои стопы, начальник политотдела училища предложил мне ехать в Приморский край, снабдив рекомендацией на имя секретаря крайкома ВКП(б) М.А.Полехина – своего фронтового товарища.

…В первый рабочий день нового, 1949 года, я уже был в его кабинете. Как и предвиделось, крайком ВКП(б) принял меня с распростертыми объятиями. Еще больше был рад моему появлению в крае секретарь Приморского крайкома ВЛКСМ А.П.Ротанов. Ему и было поручено решить вопрос о моем трудоустройстве.