Лефорт - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 49

Моя дочь и его величество поменялись табакерками. Табакерка царя была украшена его инициалами, и моя дочь очень дорожит ею. Мы, по правде говоря, очень долго сидели за столом, но охотно бы остались за ним и еще дольше, не испытывая ни на минуту скуки, потому что царь был в очень хорошем расположении духа и не переставал с нами разговаривать. Моя дочь заставила своих итальянцев петь; их пение ему понравилось, хотя он нам признался, что он не очень ценит музыку. Я его спросила; любит ли он охоту? Он ответил, что отец его очень любил, но что у него с юности настоящая страсть к мореплаванию и фейерверкам. Он нам сказал, что сам работает над постройкой кораблей, показал свои руки и заставил потрогать мозоли, образовавшиеся на них от работы.

После ужина его величество велел позвать своих скрипачей, и мы исполнили русские танцы, которые я предпочитаю польским. Бал продолжался до четырех часов утра. У нас было намерение провести ночь в одном соседнем замке. Но так как уже рассвело, то мы тотчас поехали сюда, совсем не спав, и очень довольны нашим днем».

Есть в письме старшей курфюрстины несколько слов и о Лефорте: «Было бы слишком долго перечислять вам в подробности все, что мы видели, — продолжает она. — Г. Лефорт и его племянник были одеты по-французски, тот и другой очень умны. Я не могу ничего сказать ни о двух других послах, ни о множестве князей, принадлежавших к свите царя. Царь, не знавший, что помещение не позволяло нам там оставаться, ожидал нас увидеть на следующий день. Если бы мы об этом были предупреждены, мы бы устроились так, чтобы остаться по соседству и повидаться с ним еще раз, так как его общество доставило нам много удовольствия.

Это человек совсем необыкновенный. Невозможно его описать и даже составить о нем понятие, не видав его. У него очень доброе сердце и в высшей степени благородные чувства. Я должна вам также сказать, что он не напился допьяна в нашем присутствии; но, как только мы уехали, лица его свиты вполне удовлетворились. Коппенштейн действительно заслужил превосходную соболью шубу, которую они ему подарили за то, что, и напившись, они были очень веселы и учтивы, но он получил почести победителя: трое московских послов совершенно потопили свой разум в вине перед отъездом».

Перу курфюрстины матери принадлежат еще два письма, в которых она возвращается к описанию свидания с царем. В первом из них она писала: «Я приукрасила бы рассказ о путешествии знаменитого царя, если бы я вам сказала, что он чувствителен к чарам красот. Но в действительности я не нашла у него никакого расположения к ухаживанию. И если бы мы не постарались так, чтобы его повидать, я думаю, что он и не подумал бы о нас. В его стране женщины обычно белятся и румянятся; румяна входят непременно в состав брачных подарков, которые они получают. Вот почему графиня Платен особенно понравилась московитам. Но, танцуя, они приняли наши корсеты из китового уса за кости, и царь выразил свое удивление, сказав, что у немецких дам чертовски жестокие кости».

Второе письмо тоже содержит любопытные подробности: «Мой добрый друг, великий царь московский, прислал мне четыре соболя и три штуки парчи, но они слишком малы, из них можно сделать только покрышку для кресла. В Амстердаме его величество развлекается, посещая кабачки вместе с матросами. Он сам работает над постройкой корабля; он знает в совершенстве 14 ремесел. Надо признать, что это необыкновенная личность. Я ни за что не пожертвовала бы удовольствием видеть его и его двор. У них четыре карлика; два из них очень пропорционально сложены и отлично воспитаны. Он то целовал, то щипал за уши своего карлика-фаворита. Он взял за голову нашу маленькую принцессу и два раза ее поцеловал, смяв совершенно ее бант. Он поцеловал также ее брата. Это — государь одновременно и очень добрый и очень злой, у него характер — совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинств и бесконечно много природного ума» .

После этого свидания Петр продолжил путь в Голландию. 31 июля он извещал Виниуса: «Сегодня отселе поедем, и чаем в будущий вторник быть в Галанскую землю» .

Итак, Великое посольство вступило на территорию Голландских Штатов. Послам предстояла напряженная повседневная работа по выполнению возложенных на них поручений. Работа эта подразделялась на два вида: церемониальную и деловую. Предстояли торжественный въезд Великого посольства в Голландию, встречи великих послов с дипломатами иностранных государств, аккредитованными в Голландии. Но главным было выполнение тех задач, ради которых Великое посольство прибыло в Голландию: вовлечение ее в союз христианских государств для вооруженной борьбы с «неверными», закупка оружия, наем иностранных специалистов, устройство прибывших с посольством волонтеров для обучения кораблестроению и кораблевождению.

Строго говоря, разделение поручений, стоявших перед посольством, на деловые и церемониальные является условным, поскольку именно в церемониальной части проявлялась готовность обеих сторон пойти на уступки ради достижения главных задач; сама церемония свидетельствовала о том, в какой атмосфере будут проходить переговоры: в атмосфере доброжелательности или же напряженной подозрительности.

От послов требовалось немалое напряжение интеллектуальных и физических сил. На этот счет сохранились свидетельства, исходившие как от участников Великого посольства, так и от сторонних наблюдателей. Петр Лефорт, назначенный секретарем Великого посольства, писал своему отцу в Женеву: «Могу сказать так без хвастовства, ибо в нашей свите нет никого, кто согласился переносить их (хлопоты секретаря посольства и заботы о хозяйстве дяди. — Н.П.); но хлопоты заключаются не в устройстве попоек или разгула, как вы, может быть, воображаете, а в визитах и многих других вещах, неразлучных с нашим положением. И тут, видно, нет большого труда, так как я, в известной степени, удовлетворяю моих господ посланников; но голландцы такая нация, которая много думает о себе и от которой много приходится терпеть». Не легче приходилось и первому послу, о чем писал знакомый Лефортов в Женеву: «Удивляюсь, как генерал выдерживает (образ жизни в Гааге. — Н. П.) при малом отдохновении и при тех непрестанных затруднениях, с которыми он должен бороться. Он служит предметом удивления всей страны, и о нем отзываются с подобающим его сану уважением» .

В то же время Франц Лефорт не отказывал себе в удовольствиях и роскоши, к которым привык в России. По его приглашению в Голландию прибыли брат Яков (Жак) и один из его племянников. Франц Яковлевич прислал за ними в Гарлем две богатые кареты, запряженные цугом, и встретил родственников на крыльце своего дома. Якова Лефорта поразила роскошная жизнь брата. В одном из писем он писал: «На двух буфетах стояла серебряная посуда, ценностью, по крайней мере в 60 тысяч ливров. Во время ужина играла музыка, а когда были питы тосты, играли трубачи в ливреях».

В другой раз он же, не переставая удивляться, извещал родственников в Женеве: «Все подается на серебре. Постоянно готовы пятнадцать кувертов на серебре, а обедают у генерала ежедневно от девяти до двенадцати человек. У него три французских повара».