Лефорт - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 29

Но имелось еще одно обстоятельство, лишавшее Лефорта возможности непосредственно участвовать в морских операциях. Это его тяжелая болезнь. Выше уже упоминалось о том, что при возвращении из первого Азовского похода Франц Яковлевич упал с лошади и ударился о камень. Следствием стал внутренний нарыв, причинявший больному адские боли.

О своей болезни Франц Яковлевич впервые известил брата Ами в письме от 6 декабря 1695 года: «Я же чувствую себя не совсем хорошо. Возвращаясь из степи, или пустыни, я упал и ударился правым боком о камень… Дражайший брат, прошу вас извинить меня — я не в состоянии написать другим (почерком. — Н. П.) из-за опухоли в правой стороне желудка. Врачи и хирурги прикладывают мне пластыри днем и ночью. Кроме того, я принимаю лекарства». 28 февраля 1696 года ему же Лефорт писал: «…Ввиду того, что мне мешает нарыв, и я пишу на коленях, простите меня, если я не напишу вам много. Я извиняю себя только тем, что, признаюсь вам, с момента моего возвращения из-под Азова я все время чувствовал себя плохо и страдал от сильных болей. Слава Богу, что нарыв прорвался наружу, в течение пятнадцати дней я надеюсь выздороветь и поехать в Азов… Моя болезнь очень огорчает его царское величество, и он лично несколько раз заставлял делать мне перевязки в его присутствии. Ввиду того, что отверстие большое, гноя выходит много. Нарыв только недавно созрел» .

Брата Исаака Франц в тот же день тоже известил о своей болезни: «Извините за почерк. Я лежу в кровати, не могу писать на столе из-за моего нарыва на правой стороне».

Надежды на выздоровление в течение пятнадцати дней не оправдались. Болезнь истязала Лефорта с некоторыми перерывами до конца его дней и явилась причиной его смерти в сравнительно молодом возрасте.

Как могло случиться, что Франц Яковлевич, будучи прекрасным наездником, так неудачно упал с лошади? В письмах брату он ни словом не обмолвился о причине своего падения. Можно было бы подумать, что его лошадь оказалась норовистой и сбросила седока. Но ведь Лефорт имел широкий выбор — по его словам, его конюшня насчитывала несколько десятков лошадей, и вряд ли он мог выбрать такую, которая не слушалась его. Быть может, лошадь поскользнулась на земле, покрытой тонким слоем льда? Но и это кажется автору маловероятным, поскольку ранние морозы не могли придать земле твердость, не поддающуюся воздействию шипов подковы. Еще одной причиной падения Лефорта могло быть нетрезвое состояние наездника. Позволительно высказать догадку, что Лефорт и умалчивает о причине своего падения именно потому, что счел неудобным называть ее. Но это, конечно, всего лишь авторская догадка.

Особенно мучительны для Лефорта были переезды. Болезнь не дала ему возможности уехать в Воронеж вместе с Петром и задержала его в Немецкой слободе. В письме брату Исааку от 28 февраля 1696 года он сообщал о том, что царь «отправился в Воронеж, город на Дону, для устройства галер, пока я не поправлюсь». Петр обменивался с Лефортом письмами, в которых неизменно проявлял заботу о здоровье своего друга.

Сохранилось несколько писем Лефорта Петру. Часть из них написана адмиралом собственноручно по-русски, но латинской транскрипцией. 8 марта 1696 года он писал царю: «Дай Бог тебе здорова на многи лета. А я, слава Бог, получе». Через пару дней целых два письма. В одном он сообщал царю: «Я рад бы ад суди (отсюда. — Н.П.) скоро ехать. Бог знать, как на дороге рана моя будет. Здесе на дурной жить везде пустой, и крушина многи». В другом извещал Петра: «Я от своей скорби малою отраду себе слышу. После отъезду милости вашей была у меня огневица дня с три, да проволилась другая рана подле прежней. Материя (гной. — Н.П.), благодарю Бога, вельми идет. Невозможно мне здесь на Москве излечиться. Как могу, так поспешу к милости вашей. Пожалуй, отпиши, что пришло к вашей милости галеев, и вода вскрылась ли. Нынешний путь — ни саньми, ни телегою». 21 марта снова: «Челом бью милости твоей, что пожаловал, прислал мне пластеру (пластыря. — Н.П.). Я бы к милости вашей от всей души своей рад поспешить — путь такой, что ни в санях, ни в телеге. Морозы и ветры великие. Однако ж на той неделе поеду. День, место другой, приму лекарство и не буду мешкать. Каков не будет путь — ждать дале не стану. Лекарства всякова круг себя поставлю, что и морозы меня не проймут, такожды и лекарев со мною будет. По письму от милости твоей слышу, что тебе дал Бог луче. И я чаю, что мне в дороге луче будет».

Тридцатого марта Лефорт пишет царю, что вот-вот покинет Москву, несмотря на то, что болезнь не отступает: «…Против 31 числа марта я в путь свой поеду, хотя с великою трудностью. В болезне моей дохторы, как могли, свое добро чинили, однако ж не смогли ту рану ростравить — по прежному мала и материя худо идет, а круг ней твердо, что камень. Чаю себе дорогою, что мне от скорби своей способней будет».

Лефорт выехал в путь и 12 апреля отправил новое послание Петру, уже из Ельца, где он остановился на пути в Воронеж. «А про меня, милость твоя, поволишь ведать — благодарю Господа Бога, доехал до Ельца сего апреля 12 числа с великою трудностью. С Москвы до Тулы не была мне такая трудная дорога, что с Тулы до Ельца — самая худая и беспокойная, ни в санех, ни в коляске не дала мне лечь, все сидечи ехал и то с кочки на кочку. Здесь на Ельце приму лекарство; вельми у меня спину ломит, и великую муку себе имею от Беликова седения». В этом письме Франц Яковлевич позабавил царя рассказом о происшествии, случившемся по дороге и ярко характеризующем нравы среди лекарей того времени: «Извесно тебе чиню: на Ефремове новопреежие лекари, которые три человека со мною едут, а достальные 9 человек — особа, сошлися вместе, стали пить, всякой стал свое вино хвалить. После того учинился у них спор об лекарствах. И дошло у них до шпаг, и три человека из них ранены, однако ж не тяжелые раны» .

Приведенные выше выдержки из писем Лефорта царю высвечивают еще одно бесценное свойство его натуры — высокое чувство долга и преданность своему приятелю-повелителю. Несмотря на «великую муку», он не остался в Москве, а отправился в Воронеж, чтобы поспеть к отправке каравана. Именно эти свойства натуры Лефорта особенно высоко ценил Петр.

Расстояние от Москвы до Воронежа Лефорт с трудом преодолел за две недели, в то время как обычно для этого требовалась максимум неделя. Он прибыл в Воронеж 16 апреля, а 20-го числа Гордон и Шеин отправились «в назначенный военный путь». Предполагалось, что Петр отправится из Воронежа вместе с Лефортом, о чем царь извещал Ромодановского 3 мая: «О здешнем: господа воеводы и генералы больши недели пошли в путь свой, а мы с господином адмиралом пойдем завтра на восьми галерах, а достальные за нами тоже поспешать будут». Болезнь Лефорта вынудила его задержаться на сутки, он отправился в путь 5 мая.

На струге Доном Лефорт добрался до Черкасска, откуда намеревался командовать галерным флотом, который должен был действовать на море. Это конечно же нельзя считать нормальным исполнением адмиральских обязанностей.

Ход дальнейших событий показал, насколько был прав Петр, когда, не жалея сил, трудился в Воронеже над созданием флота.

К 17 мая царю стало известно, что в устье Дона стоят два турецких корабля, выгружавших припасы для гарнизона крепости. Петр вызвал для совета Гордона. На совещании было решено атаковать эти суда галерами с отрядом в сто казаков под командованием самого Петра. Однако когда галеры приблизились к месту, где раньше стояли на якоре два корабля, то обнаружили 20 кораблей, не считая мелких судов. Вступать в сражение с такими силами значило обречь себя на гибель, и Петр благоразумно велел повернуть обратно. В то время Петр располагал всего девятью галерами и сорока лодками, на каждой из которых находилось по 20 донских казаков. Казаки и решили успех операции. Они внезапно и смело напали на османские корабли и добились решительной победы .