Как я украл миллион. Исповедь раскаявшегося кардера - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Павлович cтр.№ 76

Здесь запрещены порножурналы (по-нашему — «мурзилки») и любые издания с намеком на эротику. Playboy, который есть в каждом киоске «Союзпечати», мне на руки не выдают — начальник колонии считает его порнографией. «Мы его на склад положим, при освобождении заберешь — будет что почитать в электричке», — говорят мне в библиотеке. И то правда, через десять лет годовая подшивка Playboy будет иметь коллекционную ценность. Под это же определение начальник колонии, главный цензор, подводит журналы FHM, XXL, Maxim и даже… Men’s Health.

Если бы не телевизоры, DVD-плееры и мобильные телефоны, ты бы ни за что не поверил, что находишься в XXI веке.

Недавно мне в руки попала любопытная статистика: что не устраивает осужденных в нашем лагере? Выяснилось, что 24 % не устраивает лечение в медчасти, 52 % — питание, 33 % — механизм получения посылок и бандеролей.

Медчасть в нашем лагере расположена в том же здании, что и «карантин». Кабинеты врачей, процедурная, лаборатория, операционная и несколько палат стационара. Правда, находится все это на третьем этаже, и пожилому человеку (есть у нас отдельный отряд стариков и инвалидов, мы называем их «викингами») подняться туда порой сложновато.

Конечно, заключенные жалуются, что в медчасти нет необходимых лекарств и что плохо лечат — но это известная болезнь бесплатной медицины на воле, а в тюрьме и подавно. К тому же особенностью исправительных учреждений Беларуси является не покамерная, а отрядная система содержания, где в одной секции могут находиться и сорок человек — при такой скученности заражение туберкулезом происходит очень быстро. Кстати, механизм развития туберкулеза до сих пор не выявлен. Известно только, что палочка Коха — возбудитель болезни — присутствует в организме каждого третьего жителя Земли, но что именно «пробуждает» ее и вызывает развитие заболевания, до сих пор неизвестно. Кто разгадает эту загадку, получит Нобелевскую премию.

Кормят нас три раза в день: завтрак, обед и ужин. И кормят, по словам старых сидельцев, еще неплохо — лет десять назад и половины того в пайке не было. На завтрак овсянка, сваренная на молоке, перловка, в последнее время все чаще сечка и «комбикаша» — микс из овсянки, сечки и перловки. В обед дают какой-нибудь безвкусный суп, состоящий из воды и небольшого количества свеклы и капусты (ни одной картошки), на второе — потемневшие макароны-рожки с ошметками свиных или куриных шкурок, картошка вперемешку с кислой капустой или горох опять же вместе с перловкой. Непонятно, почему бы не дать сегодня горох, а завтра перловку? Обязательно нужно намешать, как свиньям…

Все три блюда: первое, второе и компот — приходится есть из одной алюминиевой «шлемки», причем помыть ее между сменой блюд негде. Как, впрочем, и руки перед едой. Хорошо хоть, что готовят на пару — невкусно, зато здоровое питание.

На ужин дают вареную картошку, капусту и такую же «комбикашу», что и на завтрак. Нередко дают вареную рыбу. От мяса, к сожалению, остался только запах — работники столовой, такие же зэки, воруют и продают. Граммов семьсот вареной курицы можно купить за две пачки сигарет Winston. Правда, «пробить» такой канал очень сложно. Потому что в лагере все на виду, и зависть одних не дает жить другим. Поэтому если чем разжился, какую лазейку надыбал — молчи! Молчи, а то соседи узнают — затопчут.

За сигареты в зоне можно купить все. Начиная от молока (полпачки за литр) и заканчивая мобильником. Основная расчетная единица — это Winston. Ведро «бульбы» стоит четыре Winston, диета на месяц (полбуханки белого хлеба, «шайба» сливочного масла и 650 г молока каждый день) стоит двенадцать пачек. Продают диету люди, которым она назначена по медицинским показаниям.

Из молока я делаю кефир: кладу пакет молока на батарею и жду, пока скиснет. Подержать лишний день — можно получить неплохой творог. Из свекольного салата, что продается в местном ларьке, можно приготовить неплохой борщ. Добавляешь пару картофелин, делаешь зажарку из сала и лука и варишь все это на самодельной нелегальной электрической плитке. Из рыбы, которую дают в столовой, мы делаем котлеты. Из сладкого чая выращиваем чайный гриб. Напиток, который из него получается, с недавних пор получил признание во всем мире и называется «комбуча». Из рисового гриба получается что-то наподобие слабоалкогольного рисового пива.

В зоне практически нет овощей и фруктов и почему-то не выдают сахар. Не продают его и в магазине учреждения. Мусора говорят, что это для того, чтобы мы брагу не ставили. Конечно, сахар достать можно. Правда, обойдется он в $3–5 за 1 кг. Заменители сахара тоже не пропускают. По причине алкогольных экспериментов запрещен и мед, хотя если кто захочет выпить — в ларьке свободно продаются повидло и карамель. Добавляешь самодельные хлебные дрожжи, воду и ставишь в теплое место…

В столовую можно не ходить самому. За $3–5 в месяц твою пайку приносят в отряд специально обученные люди. Пренебрежительно их называют «конями». Более ласково — «помощниками». Одним из них платят больше, другим меньше, третьи за эти деньги еще и посуду моют. Рыночные отношения пробрались и за решетку. Кто-то, конечно, работает и бесплатно — из страха.

Кое-что из продуктов можно купить в магазине учреждения. «Отоварка» — так мы зовем эту нелегкую процедуру — два раза в месяц. Почему «нелегкую»? Потому что размеры магазина всего два на три метра, а набивается туда порой человек под тридцать. Реальных покупателей из них не больше половины, остальные — просто любопытные. Государство разрешает нам тратить на себя примерно $40 в месяц. Если на тебе висит иск по уголовному делу, сумма «отоварки» уменьшается раз в десять. За эти деньги нужно исхитриться купить еды, чая, сигарет, туалетной бумаги, ручек, конвертов, да много чего еще. Причем все товары в ларьке самого низкого качества — выбора-то у зэков нет, что ни дай — все равно раскупят.

Конечно, ограничение на сумму «отоварки» можно обойти. Никто не мешает отправить деньги на лицевой счет человека, у которого нет иска и который не греется с воли.

Точно так же обходится и ограничение на количество посылок. Выдают их через маленькое окошко на улице всего два часа в день. При этом на дворе, где ты ждешь своей очереди (куда ж без очередей-то в коммунистической системе!), может быть и минус тридцать… Не пропускают многое из того, что можно даже в СИЗО: приправы, крупы быстрого приготовления, мед, сухое молоко, картофельное пюре, хурму, гранаты, виноград, изюм и многое другое. Knorr, оказывается, — это не бульон, просите у родных «Галину Бланку»… Менты, может быть, и рады бы отдавать нам все, что приходит в посылках, но у них список разрешенных вещей еще от 80-х годов прошлого века, который с незначительными изменениями раз за разом переиздается и в котором до сих пор присутствует зубной порошок…

Начиная с той минуты, когда мы родились, время — это все, что у нас есть. Люди могут отобрать у нас вещи, лишить имущества, но никто — разве что ценой убийства — не в силах лишить нас времени, если мы только сами не уделим его кому-нибудь. Даже в тюрьме наше время принадлежит нам, если мы его используем в своих целях.