Стрельцов. Человек без локтей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Нилин cтр.№ 129

В пору ВШТ Стрельцов уже не проявлял того прилежания, которое удивляло преподавателей ВТУЗа в шестьдесят третьем-шестьдесят четвертом. Домашние задания он обычно перепоручал Раисе…

Но в своей учебной группе особенно сдружился с Юрием Севидовым, взявшимся за дело с интересом и серьезно. Севидов и сейчас, когда занялся другими делами, кажется мне прирожденным тренером. Впрочем, я и в комментаторской профессии не вижу ему равных. Мне он из наших немногочисленных аналитиков футбола представляется самым тонким. Но не поручусь — рад буду ошибиться, — что Юрий обязательно выбьется, пробьется в телезвезды. Для телевизионного муравейника он слишком уж барин. У нас таким людям ходу не дают, как правило. Надо сначала долго шестерить, юлить, а уж потом надуться, напузиться, но при этом зорко посматривать по сторонам: никто ли не вредит, не подсиживает? И менталитет шестерки остается при внешней самоуверенности и нуворишеском хамстве. Поэтому и хотел бы очень, чтобы Юрий Александрович прославился в телеаналитическом амплуа, но не слишком верю в его скорое признание.

Я не думаю, что со Стрельцовым в школе тренеров их соединяло общее несчастье. Разные они — и судьбы, при всей грустной общности, разные. На Севидове тоже, между прочим, тюремного оттиска невооруженным взглядом не заметишь. Но его ходка в чем-то и трагичнее стрельцовской. У его возвращения в футбол не было хеппи-энда. Правда, и начала такого не было, как у Эдика. И талант, прямо скажем, иного калибра. Севидова я бы не поспешил отнести к выдающимся футболистам. В былом, конечно, контексте — сегодня отнес бы не колеблясь ни секунды. Но развернуться в приметного на долгие времена игрока Юрий мог и должен был. Такая индивидуальность, такие данные, такое понимание игры не каждый день встречаешь.

Севидов вернулся в футбол, который занимал меня гораздо меньше футбола вчерашней еще давности. Стоит у меня перед глазами острый маневр его на фланге, когда выступал он за «Кайрат». Но играл ли он в центре или на край сместился и вообще переквалифицировался из центральных нападающих в крайние — не помню.

Юрий по-школьному, по-тимуровски взял Эдика на буксир. А Эдик привычно платил за опеку видимым послушанием. В общем, в их однокашничестве Севидов олицетворял разумное начало. Что особенно забавно, учитывая, что назвать спартаковца приверженцем строгого режима можно разве что с очень большой натяжкой. И в тюрьму он попал, напомню, не за то, что не вовремя отдал книги в библиотеку…

Юрий Севидов прилетел на практику в Адлер через три дня после Стрельцова. Доложился старшему тренеру «Торпедо»: «Так-то и так-то, Валентин Козьмич, прибыл для прохождения практики». — «Тут уже один практикует», — юмористически заметил Иванов.

В номер, где они должны были жить вдвоем со Стрельцовым, набилось человек двадцать. От прокурора города до людей вовсе не ангажированных социально. И все пили, и у каждого в руках — книжка, надписанная Эдиком. Автор в трусах сидел на одной из коек.

Практикант Севидов разогнал всю публику. Уложил Эдика спать. А оставшуюся в большом количестве выпивку рассовал со стратегическим прицелом по разным укромным местам в номере: вдруг ночью или на рассвете потребуется толкнуть сердечко…

Но выходить Эдуарда Юре — при всем его огромном опыте — до победного конца не удалось.

В одну из последовавших ночей, часа в четыре, Стрельцов разбудил однокашника: «Севид, придумай чего-нибудь». Всю спрятанную водку он давно нашел и выпил — а сейчас загибался. Просил разбудить врача, чтобы дал спирт. Или найти на улице автомат с пивом.

Юра купил за двойную цену бутылку у дворника. И когда протянул ее Эдику, тот сполз с кровати: «Севид, я буду молиться всю жизнь за тебя».

Отчет о практике Севидов написал за двоих.

Незаметно дожили и до защиты дипломов. Комиссию, принимающую защиту, возглавлял ученый, уважаемый мужик, знаменитый копьеметатель и профессор Владимир Кузнецов — муж нашей советской кинозвезды Татьяны Конюховой. Его ничьей знаменитостью было не удивить. И директор ВШТ Варюшин — кстати, игрок «Пахтакора» в том памятном финальном матче, когда Савченко забил после паса Эдика решающий гол, — занервничал, что Стрельцова нет и нет, а комиссия уже в сборе… Вопросы и ответы на них передали знатному слушателю заранее. Но не заочно же защищать диплом? И директор насел на Севидова: приведи Эдика живого или похмеленного. Директор не сгущал красок — Игорь на строгий телефонный звонок ответил, что отец «влёт». Юрий Александрович велел сыну лить на отца-дипломника холодную воду — и поехал на квартиру к Стрельцову сам. Непроспавшийся Эдик бубнил: «Пошли они с этим дипломом. Что я, тренером, что ли, буду?»

Севидов прибег к самой крайней мере.

Он сказал: «Эдик, ты людей подводишь. Они для тебя столько сделали, триста рублей стипендии платили. А теперь ты на защиту не придешь…»

Такие доводы действовали на Стрельцова безотказно. Он всегда очень переживал, когда кого-нибудь подводил, подставлял…

Вот и с тем же матчем неподалеку от Чернобыля… Он же знал, что другим, может быть, ничего и не сделается, а ему, уже получившему облучение на вредных работах в заключении, добавочная доза укоротит жизнь. Так и случилось, когда стали его лечить на Каширке. И у него иллюзий насчет безопасности матча в зараженной зоне не было. Он шутил, увидев, что Андрей Якубик после игры тщательно моет бутсы: «Этим не поможешь!» Но кто понял, что шутит он уже над новыми собственными неприятностями?

Я заговорил с ним о Чернобыле при неожиданных обстоятельствах. Горбачевские ограничения еще действовали — и мы за водкой ходили в пункт сдачи стеклотары, расположенный на фасаде стрельцовского дома. Пока обходили дом, он устал — из гипсово-белого сделался зеленым. Присели на лавочке у соседнего подъезда — до своего он не мог без передышки дойти. И я в конце рассказа об опасном матче — не удержался — спросил: а зачем за какую-то сотню было так рисковать? Не помирал же с голоду… Он поморщился от моих слов — и пробурчал: «Так ведь уважаешь их… людей».

После слов Юры Эдик поднялся, дал себя одеть соответственно парадной значимости события — и они поехали. В машине Севидов растолковал, что он должен сказать комиссии о функциях тренера: тренер должен определять состояние игроков, быть психологом… Эдуард вошел в дверь зала, где проходила защита, — и через какую-то минуту вышел оттуда довольный: «Я им сказал, что тренер должен быть психологом — и они меня сразу отпустили».

С дипломом ВШТ можно было поехать работать куда-нибудь в провинцию старшим тренером. Но и сам Эдик из Москвы никуда не рвался. И Раиса сказала: «Все равно мы этих денег не увидим — прогуляет. Пусть уж будет под боком…» И он с дипломом продолжил работать в школе «Торпедо».

Алла рассказывает: «…Милашка собралась замуж, и у меня какие-то деньги случайно подошли: и страховка, и ссуду дали долгосрочную, и отпуск один и второй. В общем, у меня откуда ни возьмись деньги, а купить нечего, ребенка одеть не во что. Думаю, ну что же это, хоть раз надо ему позвонить. И позвонила. На Раису Михайловну наткнулась, говорю, мне бы поговорить с Эдуардом. Видно, он был хорош, она говорит: „А что вы хотите?“ Я говорю, у меня дочь замуж выходит, деньги-то есть, мне ничего не надо, но вот, может быть, что-нибудь достать может? У него какой-то круг есть. „Да что он может? — говорит она. — Это я вот могу, и я для вашей дочки сделаю, пусть она ко мне приезжает“. Милка с будущим мужем поехали к ней в ЦУМ, и она ее прекрасно одела. И шубку ей французскую, и сапожки, и два платья, и под кожу какой-то пиджак. Спасибо большое».