Подобное было вполне в духе Грекова. Говорить о чем угодно и лишь в самом конце вдруг заявлять о чем-то действительно важном. Хотя в данном случае все предыдущее Найденову тоже было очень интересно. Прошлое в любом случае давно быльем поросло. Кем бы ни был Георгий в прежней жизни, какую фамилию бы ни носил, какое бы гражданство ни имел, теперь у него были новые биография, имя и судьба. Других ему было не надо. Нет, хотелось знать о далеком прошлом, но больше отстраненно, так сказать, в академическом плане. Чтобы хоть в собственных глазах быть не совсем безродным.
– Они вначале подумали, что кусок какого-то из пропавших недавно кораблей. Собственно, потому и притормозили и взяли обломок на борт. Оказалось, обломку гораздо больше лет, и таковых кораблей в здешних краях уже давно не водится. Может, и не твой. Мало ли какая посуда сюда залетала неведомо когда, но подумалось, а вдруг?
Он вывел объемное изображение небольшой секции с покореженными взрывом оплавленными стенами. При всем опыте понять, к какой части судна принадлежит данный кусок, было невозможно. Катастрофа была глобальной, еще странно, что что-то вообще уцелело и кто-то опознал данную конструкцию. В смысле, сумел соотнести ее с типами современных кораблей. Найденов в новой жизни который год бороздил космос, неплохо разбирался в технике, но в данный момент навскидку он не мог сказать вообще ничего.
– Действительно, мало ли?.. – протянул Георгий. – Что я могу узнать?
– На этом плане – ничего, – сразу согласился Николай. – А вот другие ракурсы.
Судя по ним, когда-то здесь были две каюты. Сохранилась внутренняя переборка между ними, зато та, которая отделяла людские пристанища от коридора, исчезла полностью. Остался только намек на изгиб коридора да маленькая часть какого-то примыкавшего к ним отсека, скорее всего, подобие вспомогательной кладовки с одной стороны кают и фрагмент более обширного помещения – с другой. Никаких предметов, разумеется, не было. Все, что могло улететь в свободный полет, давно улетело. Осталось лишь то, что было закреплено: откидывающиеся койки, вернее, их остатки, встроенный шкаф в одной из кают – там явно заклинило при взрыве дверцу, в то время как во второй был лишь его след. Все порядком изъеденное микрометеоритами, едва узнаваемое.
– А это было в шкафу.
Новое изображение. Хотя что там особенного может быть? Стопка белья, комбинезон незнакомой расцветки, сувенир в виде макета непонятного здания…
– На бирках – фамилия владельца, – пояснил Греков. – Дим Грумов. А на рукаве комбинезона – фирменный знак клана Строгановых с Таира. Название корабля, как ни странно, «Ермак».
– Грумов. Он же – Грум, – неожиданно для себя произнес Георгий. – Второй навигатор экспедиции. А статуэтка – его дом на Таире.
Он вдруг вспомнил. Не все, человек редко в силах восстановить, что делал месяц назад, а уж годы надежно прячут былое в дымке, но хоть что-то… Очень мало и как-то до странности отстраненно, словно это было не с ним. Не чувства, лишь некоторый набор фактов, отрывочные знания без наполнения. И лишь до определенного момента…
Глава 20
Звали Георгия Артемом. Артем Гуницкий из семьи, много лет служившей одному из великих кланов торговой Республики Таир – Строгановых. Богатой семья не была, но и бедной ее назвать было трудно. Так, обычные служащие, где представители мужской линии или уходили в космос, или бороздили местные моря. Отец погиб при аварии корабля, когда Артему было лишь десять лет, но было это при исполнении служебных обязанностей, и сыну пропасть не дали. Закрытая детская школа для предварительной подготовки космических специалистов, потом – по определению наклонностей – отделение навигации в училище, а потом… Что может быть потом? Сплошные полеты. Клан Строгановых как раз был на подъеме, корабли в портах не застаивались, флот рос, а с его ростом росла и карьера. Работу свою Артем любил, дома его ничего не держало. Мать давно вышла замуж вторично, да и не очень-то воспринималась в качестве родного человека, вплоть до того, что во время кратких перерывов между рейсами молодой навигатор останавливался то в гостинице, то у какой-нибудь случайной подружки.
Впрочем, его устраивала жизнь вечного скитальца. Сегодня в одном мире, через неделю – в другом, и еще счастье, если нужная планета подверглась терраформированию и под ее небо можно выйти без скафандра. Порою атмосферы были ядовитыми или просто вредными для человека, порою путь приводил на какой-нибудь астероид или малый мир, где атмосферы не имелось вообще, и работники различных рудников жили под куполами. Когда кто-то решил предпринять втайне экспедицию на окраину исследованной вселенной и даже за ее окраину в поисках новых миров, где может найтись нечто полезное, Артем с готовностью согласился принять в ней участие в качестве первого навигатора. Он считался умелым и опытным, хотя в таких полетах важно даже не умение, а обычная удача. Когда не знаешь толком, где и что искать, в дело вступает судьба.
Но он верил в свою судьбу. Этакое совпадение: Строгановы утверждали, будто ведут родословную от тех, кто профинансировал завоевание земной Сибири известным казачьим атаманом, и потому корабль так и назывался: «Ермак». Этакая перекличка поколений. Словно обычный человек мог помнить это имя. Сколько веков прошло, как человечество расселилось по звездам!
Так Гуницкий оказался в здешних краях, невообразимо далеко от своей формальной родины. Экспедиция планировалась с размахом. Никакой автономности корабля бы не хватило, и потому в качестве временной базы таирцы использовали Айленд. Разумеется, местным ничего о подлинных целях не сообщали. Прилетали, пользовались портом на общих основаниях, иногда чинились, порою для маскировки и попутного заработка брали какой-нибудь фрахт и перевозили небольшие ценные грузы. Артем, по примеру многих, даже завел себе постоянную пассию, чтобы с удовольствием проводить время между очередными полетами. Почти год в одном районе – огромный срок.
Он даже вспомнил имя – Синди. Весьма симпатичная молодая женщина с четырехугольником родинок слева на шее. Между прочим, именно ее лицо он как-то видел во сне. Память прихотливо напомнила об одной из довольно большого количества временных или сравнительно постоянных партнерш. Только вспомнилась она без тоски, разве что с мимолетной, сразу исчезнувшей грустью. Какие чувства? Восемьдесят с лишним лет прошло. Если Синди еще жива, она глубокая старуха. Да и испытывал ли даже тогда он к ней нечто особенное, кроме вполне понятной молодой страсти? Вроде бы нет. По крайней мере, когда перед последним расставанием женщина вдруг заявила о беременности, вместо радости Артем ощутил досаду. Потом еще подумалось: может, врет в надежде как-то привязать понравившегося мужика? Женщинам до конца верить нельзя.
Все ерунда. Главное – не женился. Были бы сейчас проблемы. Но гораздо хуже, что последнего полета Георгий вспомнить не смог. Вообще…
* * *
– Значит, вот как… – протянул Греков. – Между прочим, твой клан сейчас вроде бы стал приходить в упадок.
– Почему – мой? – спросил Георгий. – Я казак, подданный русского Императора, моя родина – здесь. Мало ли где прошло детство? Я, кроме перечисленных фактов, и не помню ничего. Здесь я считаю себя своим, служу и надеюсь служить дальше. Люблю эту землю, людей…