Кончина СССР. Что это было? - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Несветов cтр.№ 83

Первую мировую войну, которая была первой катастрофой ХХ столетия, не пережила ни одна из империй. Давайте обратим внимание, что Первая мировая была катастрофой для всех государств. Вот для Англии, например, Великая война – не Вторая мировая, а Первая, которая выкосила молодежь. Но ни одно из демократических государств не рухнуло, а четыре империи, которые тогда существовали, все развалились: Германская, Австро-Венгерская, Оттоманская и Российская ^[136].

Но распад Российской империи был приостановлен, потому что Ленин и Троцкий ^[137] с помощью Красной армии заморозили этот процесс. Им не удалось сохранить только небольшие краешки. Финляндию – не потому, что они хотели предоставить ей независимость, а потому, что там вспыхнул в тот момент коммунистический мятеж, и они рассчитывали, что финская «красная гвардия» возьмет верх и присоединится к Советской России ^[138]. Отвалившуюся Польшу они пытались с помощью Красной армии тоже присоединить, но под Варшавой на Висле потерпели военное поражение ^[139]. То же самое и в Прибалтике. Все остальные части с помощью армии они задержали в рамках нового государства, а потом Сталин вернул почти все из того, что было утеряно в годы Гражданской войны.

Поэтому, к сожалению, образование государства было насильственным – в этом вся беда. Оно не было простым, конечно. И на Украине, и еще где-то возникали коммунистические движения, вооруженные коммунистические движения, которые стремились к союзу с Москвой, но без поддержки Красной армии они не взяли бы там власть и не были бы присоединены. Скажем, Украина… Конечно, это была очень сложная республика, потому что там было много русских, много русифицированных украинцев, которые тяготели к Москве. И тем не менее, если бы не Красная армия, Украина осталась бы независимым государством.

Таким образом, большевикам удалось сплотить единое государство, но оно существовало, как существовала вся советская система, на страхе и на силе. Когда Горбачев выключил морозильник, она растаяла и развалилась. Развалилась, повторяю, строго по границам 1918 года.

Было ли это катастрофой? Смотря для кого… Понимаете, для тех людей, которые хотели отсоединиться, это было счастье; а многие хотели отсоединиться, это так. Я уже не говорю про Восточную Европу, для которой крушение Советского Союза было просто праздником освобождения, сравнимым, как ни страшно это звучит, с 1945 годом. Я сейчас не шучу. Один из секретарей ЦК Компартии Чехословакии, который когда-то приветствовал Красную армию, принесшую его стране освобождение, с ужасом говорил, что в 1968 году, когда в Прагу были введены войска, он видел советских солдат, захватывающих здание ЦК партии, и узнавал в них те же немецкие патрули. И, даже будучи коммунистом, теперь смотрел на них как на врагов. Мы не можем этого, к сожалению, забывать, ведь так и было.

Знаете, у меня есть собственное воспоминание. Я с 25 декабря 1991 года был в Лондоне неделю. И когда я летел назад, в аэропорту Хитроу я протянул паспорт, на котором было написано «Советский Союз», и миграционный инспектор взял его в руки, посмотрел на него и сказал: «А ведь нет такой страны больше». И вы знаете, в эту секунду мне стало не по себе и я понял, наверное, то, что испытывали русские мигранты, а это же минимум миллион человек, а то и больше, которые после Гражданской войны вынуждены были покинуть Россию и оказались людьми без государства. Отличие того распада от распада 1991 года и моего положения, положения мигранта, состояло в том, что я-то мог вернуться: паспорта меняли, меня не преследовали. Это был уже совершенно другой режим. Но на секунду мне точно стало не по себе, это правда.