Кончина СССР. Что это было? - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Несветов cтр.№ 77

Занятно, но, когда я задавал тот же самый вопрос (о точке критического перелома в экономике), скажем, Николаю Ивановичу Рыжкову и припоминал среди прочего историю с обвалом нефтяных цен в 1986 году, он довольно неожиданно на это отреагировал. Он сказал, что все не так, что структура союзного бюджета была совсем другой, принципиально другой по сравнению с тем, что мы имели позже, и тем более, что имеем сегодня. И поэтому ценовое падение не было таким уж критичным.

Гораздо более существенное влияние на бюджет и экономику оказала антиалкогольная реформа, которая была торжественно развернута в те же примерно годы, и удар по бюджету от ее последствий был несравненно более чувствительным. Кроме того, Рыжков называет совсем другой момент того самого экономического невозврата: он считает таким моментом, помимо собственно политической составляющей, 12 июня 1990 года, день провозглашения суверенитета РСФСР. И ровно тогда, по его мнению, начали разваливаться, распадаться хозяйственные и экономические связи между республиками и в стране в целом.

Любопытна позиция последнего премьер-министра СССР Павлова. Он полагает, что переломным стало начало лета 1991 года, когда было принято решение о предоставлении эмиссионного контроля над национальной валютой республикам, республиканским центрам, и что, собственно, тогда экономика СССР как управляемая реальность и закончилась.

Каково ваше понимание этих суждений и оценок? Лично мне тоже кажется, что все произошло гораздо раньше и переломная точка была пройдена действительно еще в 1980-х, задолго до фактического распада.

Первое, на что я хотел бы обратить внимание в приведенных оценках и комментариях, – это на единодушный факт фиксации состояния полного развала к 1991 году. Почему я об этом говорю? Просто часто приходится слышать не в серьезных дискуссиях, а от наиболее оголтелых наших оппонентов, что Гайдар с товарищами развалил экономику. Те оценки, которые вы сейчас привели (а можно еще сотни привести!), свидетельствуют, что разваливать было уже абсолютно нечего, что экономика находилась в состоянии коллапса, нужно было искать достаточно радикальные решения, для того чтобы ее спасти. И, соответственно, страну…

Вы хотите, чтобы я каждый из этих тезисов прокомментировал?

Нет, конечно. Я хотел бы понять, какой из кирпичиков был последним. Или скажем иначе: когда вам, профессиональному экономисту, работавшему в тот момент в академическом институте, стало понятно, что с экономической точки зрения СССР больше не жилец? Когда вы для себя сделали эту «клиническую» фиксацию?

Вы знаете, может быть, в силу как раз своего академического прошлого и опыта работы с великими экономистами – академиками Александром Ивановичем Анчишкиным и Юрием Васильевичем Яременко (мы разрабатывали Комплексную программу научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий на 20 лет) – я дольше других своих коллег по правительству испытывал некоторые иллюзии по поводу возможности совершенствования социализма, хотя именно эта работа мне очень помогла, когда я стал министром и пришел в Госплан ^[119]. Я лучше понимал психологию этих людей, их менталитет, их мышление, мне было в этом смысле легче находить с ними общий язык. Поэтому могу сказать, что лично я немного запоздал: для меня это осознание наступило летом 1991 года. Многие мои коллеги пришли к такому выводу значительно раньше.