Кончина СССР. Что это было? - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Несветов cтр.№ 105

Дело ведь еще и в том, что эти насильственные скрепы, делая устойчивой с виду могучую и безразмерную советскую конструкцию, тем самым удерживали от распада то, что уже давно обрушилось – одну из давних жертв мирового передела новейшего времени – Российскую империю.

Леонид Млечин, писатель и историк

Что касается распада Советского Союза, то, если взять карту и посмотреть на нее, распался он строго по тем же границам, по которым распалась Российская империя в 1918 году, – абсолютно по тем же самым границам. Сейчас, может, уже не все помнят, но в 1918 году создались самостоятельные республики: Азербайджан, Грузия, Армения. Отвалился Туркестан, Прибалтийские государства начали возникать, независимая Украина… <…> Но распад Российской империи был приостановлен, потому что Ленин и Троцкий с помощью Красной армии заморозили этот процесс. Им не удалось сохранить только небольшие краешки. <…> Таким образом, большевикам удалось сплотить единое государство, но оно существовало, как существовала вся советская система, на страхе и на силе. Когда Горбачев выключил морозильник, она растаяла и развалилась. Развалилась, повторяю, строго по границам 1918 года. (стр. 316–318)

Собственно, в этом-то и состоит историческое содержание и неизбывная природа того, что случилось семь десятилетий спустя.

Но исторический ход историческим ходом, а человек, как мы знаем, научается жить при любых режимах и во всяких обстоятельствах. Потому-то и была все эти годы настоящая живая жизнь – с победами и поражениями, бедами и праздниками. И настоящими достижениями – от орбитальных полетов до художественных прорывов. И связывались эти победы, что вполне естественно, с собственной страной – страной рождения. Поэтому так лично тяжело, даже трагически, очень многими было встречено ее крушение.

Советский проект завершился, потому что исчерпал себя социально, экономически, идеологически, а главное – исторически. Такова была его генетическая природа. Распад СССР просто восстановил историческую логику. Ничего более. Мы еще легко отделались…

Между тем вот уже более двух десятилетий не проходит ощущение уже виденного – в политическом пространстве и в общественном самочувствии.

Леонид Млечин, писатель и историк

…Как раз новых институтов создано не было. Беда нашей жизни состоит в том, что после 1991 года конструкции остались те же. Да, сняли какие-то ограничения, открыли двери, свежий воздух появился, но вся конструкция осталась та же самая, неадекватная нашей жизни. Поэтому-то спустя столько лет и есть ощущение разочарования, исторической неудачи, проигрыша, что не получилось… (стр. 330–331)

Виктор Алкснис, народный депутат СССР (1989–1991)

Понимаете, мы – страна, в которой нам всегда нужен царь, генсек, президент. Без него мы не можем. (стр. 109)

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

В силу определенного состояния духа нашего общества у нас любой президент становится царем, Генеральным секретарем и больше никем. И все им подвластны, никто их не контролирует. (стр. 182-183)

Геннадий Бурбулис, Государственный секретарь РСФСР, первый заместитель Председателя Правительства РСФСР (1991–1992)

Не надо стесняться признаваться, что мы были страной рабов. И рабское сознание, рабская психология, боязнь свободы как ответственности, боязнь личного выбора и понимания того, что демократия – это не воля большинства, это прежде всего твое личное право на осознанный выбор и твоя обязанность, сделав этот выбор, жить по-другому. (стр. 283)

Отказ от прежних навязанных обобществленных ценностей и жесткие либеральные реформы начала 1990-х усилили и без того крепкое, веками тотальное и взаимное отчуждение власти и общества ценностями индивидуализма. Какая там гражданская самоорганизация и коллективная активность по общественному обустройству – выжить бы! К тому же для социального и ментального оздоровления потребно время, много времени. И как минимум – готовность и взаимное доверие.

Леонид Млечин, писатель и историк

Дело ведь не только в том, что власть чего-то не хочет дать, а дело в том, что люди не хотят взять и не знают, чего хотят. Слабость интеллектуальной мысли у нас ощутима и по сей день. <…> К сожалению, очередной виток преобразований может начаться только сверху. Опять кто-то должен переломить власть через колено и дать возможность обществу начать развиваться. И при этом попытаться очень быстро выстроить новые институты. <…> В постперестроечные годы за 10 лет мы тоже перебрали разные варианты и опять выбрали жесткую власть. Не потому, что люди хотят жесткой власти, а потому, что они не знают, как устраивать свое собственное бытие: нет навыков самоорганизации, умений договариваться не по вертикали с властью, а по горизонтали – нет уважения к ценностям, которые разделяют все. Для этого нужно время, а времени никогда не хватает – исторического времени на воспитание ценностей, на привычку к самоорганизации, на принятие на себя ответственности. (стр. 333-334)

Да и новая власть не слишком усердствует в поиске иных путей обустройства. Ее вполне устраивают корпус общественных институтов и социальная атмосфера, унаследованные от предшественников. И теперь нам уверенно рассказывают о геополитической катастрофе, случившейся два с половиной десятилетия назад.

И дополняют это нехитрое признание риторикой об интеграции и возврате к минувшему безмятежному единству. Хотя совершенно очевидно, что источник и природа этой риторики – в рефлекторной защите собственного режима, своих бесхитростных установлений, удивительно похожих на прежние.

Леонид Млечин, писатель и историк

Уж больно все было разрушено. На пепелище были на самом деле – на пепелище человеческом, интеллектуальном, моральном. Поэтому все ищут сейчас какого-то утешения. И обратите внимание: утешения в прошлом. Никто не чувствует себя сильным и уверенным искать утешение в будущем <…> По прошлому ностальгируют те люди, которые там никогда не были. Молодые же тоже не верят, ведь ужас состоит в том, что ощущение разочарования распространяется и на новые поколения <…> Нет, за этим лежит, конечно же, трезвый расчет. И еще: они (власть) ведь тоже советские люди, плоть от плоти народа, они тоже живут в этих же самых мифах, они тоже хотят что-то такое создать: психологически приятно быть создателем чего-то большого. . (стр. 331–332)

Никакая, разумеется, это была не катастрофа. Да, в геополитическом плане распад СССР нарушил равновесие: сломал биполярный мировой порядок, открыл дорогу новым силам и новым реалиям, и миру придется пережить еще не одно глубокое смятение и потрясение, прежде чем установится новый баланс сил и интересов. Но это случилось бы рано или поздно, и с устойчивостью cоветского режима этот процесс уже никак не был связан.