Август - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Пьер Неродо cтр.№ 33

Глупая смерть, что и говорить. Впрочем, может быть, погибшим еще повезло. Кто знает, что хуже — умереть от радости или в самом ближайшем будущем убедиться, что все, чему ты радовался, было дешевой комедией. Ни Цезарь, правитель Запада, оставшийся в Италии, тогда как Антоний снова уехал на Восток, ни Секст Помпей ни в малейшей степени не намеревались соблюдать условия договора, заключенного под давлением общественного мнения. Каждый из них терпеливо выжидал, пока соперник допустит первый же неверный шаг, чтобы немедленно ринуться в бой, свалив на других ответственность за развязывание новой войны. Случившееся вскоре романтическое приключение, вполне достойное именоваться авантюрой, одним из героев которой стал Цезарь Октавиан, пролило яркий свет на его истинное отношение к союзу с Секстом Помпеем.

В конце 29 года Цезарь Октавиан обратился в коллегию понтификов, членом которой он состоял, за разъяснением, имеет ли право беременная женщина развестись и снова выйти замуж до рождения ребенка. Довольно странный вопрос, за которым, разумеется, стояло не просто праздное любопытство. Молодой триумвир, женатый на Скрибонии, которая в это время ждала от него ребенка, познакомился с другой женщиной, также ожидавшей ребенка от собственного мужа, и загорелся желанием на ней жениться. Коллегия понтификов, к которой принадлежал и муж упомянутой женщины, оробев перед авторитетом ходатая, вынесла решение: если факт беременности не подлежит сомнению, новый брак возможен. Беременность насчитывала шесть месяцев, о каких сомнениях могла идти речь! Значит, никаких препятствий к женитьбе не стояло. И дело завертелось. В декабре, едва Скрибония разрешилась от бремени девочкой, муж дал ей развод под предлогом «усталости от ее дурного нрава» (Светоний, LXII, 3). Разумеется, она, и прежде не раз удивлявшаяся, как такому развратнику удалось добиться такой огромной власти, имела все основания упрекать его в лицемерии. Действительно, стремительность, с какой он жаждал от нее избавиться, объяснялась не только тем, что с той поры, когда он твердо решил порвать соглашение с Секстом Помпеем, жена потеряла в его глазах всякую ценность, но и тем, что перед ним замаячила возможность нового союза.

Его избранницу звали Ливия Друзилла. Она родилась 30 января 58 года, ей было 19 лет, и она происходила из знатнейшего рода Клавдиев, хотя и носила другое имя. Ее отец родился в семье Клавдиев, но затем был усыновлен Ливием Друзом и принял его имя, которое затем передал и дочери. Ее выдали замуж за Тиберия Клавдия Нерона, также принадлежавшего к роду Клавдиев, следовательно, приходившегося ей родственником. Он пользовался протекцией со стороны Цезаря, который принял его в коллегию понтификов, а затем поручил ему основание колоний в Нарбонне и Арле. После мартовских ид он примкнул к убийцам Цезаря. О том, что он действовал из искренних убеждений, говорит его женитьба на Ливии — дочери несгибаемого республиканца.

В 43 году Ливий Друз попал в проскрипционный список, а еще через год, после битвы при Филиппах, покончил жизнь самоубийством. Вряд ли Ливия успела забыть о пережитом семьей горе, ответственность за которое лежала на плечах триумвиров. 16 ноября 42 года у нее родился сын Тиберий. Вскоре, напуганная разгулом насилия, инициированным Цезарем Октавианом, она с грудным младенцем на руках бежала из Рима в Неаполь, где скрывался ее муж, скомпрометировавший себя участием в Перузийской войне. Уже втроем они кочевали то по Сицилии, то по Греции, пока летом 39 года, поверив миролюбивым обещаниям триумвиров, не вернулись в Рим. Ливия ждала второго ребенка.

Тогда-то Цезарь Октавиан и увидел ее впервые, в результате чего у него возник странный план новой женитьбы. Ливия и Тиберий, едва вернувшиеся из ссылки и чувствовавшие за собой вину, не стали спорить. Он согласился уступить Цезарю свою беременную жену, она приняла предложение выйти за него замуж. Отца, который бы дал за ней приданое и устроил помолвку, у нее больше не было, и эту роль взял на себя Тиберий. Пир состоялся в его доме. Кушанья гостям подавали на посуде, входившей в приданое невесты. Затем Цезарь увез новобрачную в свой дом, где 14 января она родила мальчика, которого нарекла Друзом в честь своего отца — неистового защитника республики, погубленного ее нынешним мужем и его коллегами. Через три дня, 17 января, отпраздновали свадьбу ^[78].

Разумеется, Рим не отказал себе в удовольствии позлословить по поводу столь умело состряпанного дельца. Из уст в уста передавались анекдоты и соленые шутки. Рассказывали, что во время брачного пира молодой раб, не разобравшись, что к чему, указал Ливии, что она ошиблась местом, потому что муж ее, Тиберий, сидит на другом конце стола. Горожане охотно распевали куплет из всем известной греческой комедии: «Везучие родят на третьем месяце» ^[79]. Кое-кто вопреки здравому смыслу (не подлежало сомнению, что Друз был зачат в ссылке) утверждал, что настоящий отец ребенка — Цезарь Октавиан.

Эта женитьба дала лишний повод для критики, которой осыпал Цезаря Октавиана Антоний. По его мнению, в ней проявились такие черты натуры Цезаря, как невоздержанность и неумение противостоять страстям. И все-таки не стоит преувеличивать ее скандальный характер в контексте эпохи, когда браки с легкостью заключались и расторгались в зависимости от образования и разрушения политических альянсов. Яркий пример подобного рода мы находим в жизни оратора Гортензия и мудреца Катона. Гортензий, убежденный, что плодовитые женщины должны поочередно принадлежать множеству мужей, просил у Катона руки его замужней дочери. Катон ответил отказом, но взамен предложил уступить ему свою жену Марцию, в то время беременную. Сразу после рождения ребенка Марция действительно вышла замуж за Гортензия, который, к несчастью, умер прежде, чем этот брак принес свои плоды. Унаследовав после смерти Гортензия все его состояние, Марция спокойно вернулась к Катону, вновь взявшему ее в жены ^[80].

Мы говорим о Катоне Утическом, человеке, который на долгие годы оставался для древних римлян образцом стоической мудрости. Таким образом, Цезарь Октавиан не сделал ничего, что шло бы в разрез с общепринятыми нравами. Зная его жизнь, трудно поверить, что в данном конкретном случае он действовал под влиянием сердечного порыва. Разумеется, его не оставили равнодушным ни строгая красота Ливии, ни ее молодость и свежесть, но по существу этот брак ничем не отличался от двух предыдущих — каждый из них преследовал главным образом политические цели. Женитьба на патрицианке ^[81] самого тонкого разбора открывала Цезарю Октавиану, который ни на минуту не забывал о скромности своего происхождения, доступ в замкнутую касту правящей аристократии, пользующейся в народе огромным, освященным славой предков, авторитетом.