Шарлотта Корде - читать онлайн книгу. Автор: Елена Морозова cтр.№ 39

Подпись: Луиза Гролье».

Ниже следует приписка:

«Этот человек написал три письма для той женщины, эти письма были отосланы в Кан почтой; гостиничный слуга видел, что они лежали на кровати, и переложил их на стол».

На допросе у судьи свидетельница Гролье рассказала, «что одиннадцатого числа настоящего месяца в два часа пополудни означенная Корде прибыла к ней в гостиницу в сопровождении посыльного с почтовой станции; прибыв, она попросила приготовить ей постель, чтобы она могла лечь спать; потом, подумав, она сказала рассыльному, что не станет ложиться, а пойдет в Пале-Рояль и еще на какую-то улицу, название которой свидетельница не запомнила, но, кажется, это где-то неподалеку от Лувра. Свидетельница заявила, что к указанной Корде приходил человек, которого она не знает, но помнит, что на нем был фисташкового цвета фрак. Росту в нем было пять футов четыре дюйма, лицо круглое и прыщавое, и лет ему было от сорока до сорока шести, и это все, что она может сообщить». Гражданка Гролье, которой, судя по протоколам, было двадцать шесть лет, то есть немногим больше, чем Шарлотте, не намеревалась проявлять повышенную революционную бдительность, однако быть обвиненной в пособничестве ей не хотелось.

После визита Деперре Шарлотта наверняка упрекала себя за то, что она не только привезла из Кана депутату «запрещенную литературу», но и на глазах у хозяйки гостиницы и швейцара общалась с ним. И все же почему Лоз Деперре не бежал из Парижа, пока еще была возможность? Неужели же ему, как и всем жирондистам, были присущи идеализм и вера в справедливость? И он полагал, что сможет выкрутиться? А может, его охватила апатия, которая вскоре охватит всю Францию, подавив у людей способность сопротивляться Террору?

Возможно, именно в этот день Шарлотта сердцем почувствовала, что удар, который она собиралась нанести, обернется не только против нее самой, но и против ни о чем не подозревавших людей. И возможно, именно эти мысли побудили ее написать «Обращение к французам, друзьям законов и мира», чтобы все знали: она сама, одна, не посвящая никого в свои планы, решила убить чудовище.

«Доколе, о, несчастные французы, вы будете находить удовольствие в смутах и раздорах? Слишком долго мятежники и злодеи подменяют общественные интересы собственными честолюбивыми амбициями; почему же вы, жертвы их злобы, хотите уничтожить самих себя, дабы на руинах Франции была установлена желанная им тирания?

Повсюду вспыхивают мятежи, Гора торжествует благодаря преступлению и насилию, несколько чудовищ, упившихся нашей кровью, руководят этими отвратительными заговорами… Мы готовим нашу собственную погибель с гораздо большим рвением и энергией, нежели когда-то трудились во имя завоевания свободы! О, французы, еще немного времени, и от вас останется одно лишь воспоминание!

Возмущенные департаменты движутся на Париж, огонь раздора и гражданской войны уже охватил половину этого огромного государства; однако есть еще средство потушить сей огонь, но применять его надо немедленно. И вот Марат, самый гнусный из всех злодеев, одно только имя которого вызывает перед глазами картину всяческих преступлений, пал от удара мстительного кинжала, сотрясая Гору и заставляя бледнеть Дантона, Робеспьера и их приспешников, восседающих на сем кровавом троне в окружении молний, удар которых боги, мстящие за человечество, отсрочили только для того, чтобы падение их стало еще более громогласным и устрашило всех, кто попытался бы, следуя их примеру, построить свое счастье на руинах обманутых народов!

Французы! Вы знаете своих врагов, вставайте! Вперед! И пусть на руинах Горы останутся только братья и друзья! Не знаю, сулит ли небо нам республиканское правление, но дать нам в повелители монтаньяра оно может только в порыве страшной мести… О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осужденный вселенной, он стоит вне закона. Какой суд станет судить меня? Если я виновна, значит, был виновен и Алкид, истребляя чудовищ…

О, друзья человечества, вы не станете жалеть дикого зверя, упившегося вашей кровью, а вы, печальные аристократы, с которыми столь сурово обошлась революция, тем более не станете жалеть его, ибо у вас с ним нет ничего общего.

О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью; но я не последую примеру Пари ^[69] и не стану сама убивать себя. Я хочу, чтобы мой последний вздох принес пользу моим согражданам, чтобы моя голова, сложенная в Париже, послужила бы знаменем объединения всех друзей закона! И пусть шатающаяся Гора увидит свою погибель, написанную моей кровью! Пусть я стану последней их жертвой, и пусть отмщенный мир признает, что я оказала услугу человечеству! Но даже если на мое поведение посмотрят иначе, меня это не волнует.

Моих родных и друзей не должны привлекать к ответственности, так как я никого не посвящала в свои планы. Прилагаю к этому воззванию свидетельство о своем крещении, дабы показать, на что способна самая слабая рука, ведомая исключительно самоотверженностью. Если мой замысел не удастся, французы, я показала вам дорогу, вы знаете своих врагов; поднимайтесь! Идите вперед! Разите!»

Что делала Шарлотта в тот душный июльский день? Вряд ли она еще раз выходила в город — Париж интересовал ее только как место, где она должна отыскать Марата и в первый и в последний раз в его и своей жизни посмотреть ему в глаза. Тем более что встала она на заре, а для задуманного ей нужны силы. И Шарлотта вновь рано ложится спать. Пока она писала свое обращение, она поняла: Чудовище должен сразить кинжал Брута!

К этому времени Шарлотта уже знала, что Марат почти месяц не покидает дома из-за обострившейся кожной болезни. Из-за отвратительных струпьев, покрывших его тело, Друг народа практически не вылезал из медной ванны в форме сапога, поперек которой лежала широкая гладкая доска, которую он использовал вместо письменного стола. На этой доске он делал свою газету, в которой призывал народ быть бдительным и беспощадно рубить головы заговорщикам. К нему пришла делегация от клуба кордельеров, и он сказал им: «Мое единственное желание — иметь возможность при последнем вздохе заявить: "Отечество спасено"». Эти слова прозвучат на процессе по делу об убийстве гражданина Марата гражданкой Корде.

В отчете о посещении Марата депутацией из Якобинского клуба один из делегатов, пораженный зрелищем работающего в ванне Марата, написал: «Это не простая болезнь…