Фурцева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 73

Фирюбина тоже вернули в Москву, в октябре 1957 года назначили заместителем министра иностранных дел. Более высокой должности он уже не занял. Но по крайней мере теперь ничто не мешало Николаю Павловичу и Екатерине Алексеевне жить вместе. У Фирюбина тоже была дочь от первого брака, Фурцева очень хорошо к ней относилась. Супружеский союз казался крепким и удачным.

На XX съезде Николая Павловича Фирюбина избрали кандидатом в члены ЦК КПСС. Так что они с Фурцевой были единственной супружеской парой, которая посещала пленумы Центрального комитета. Конечно, Фирюбину не очень нравилось, что жена занимает более высокое положение. Для советской семьи, прямо скажем, это было нетипично. Правда, заместители министра иностранных дел находились на особом положении, их постоянно вызывали на президиум ЦК, Никита Хрущев и другие руководители партии (которые редко бывали за границей и не знали иностранных языков) относились к ним уважительно, так что их нельзя было равнять с обычными заместителями министров.

А Фурцева по-прежнему оставалась хозяйкой Москвы, продолжала сидеть в двух креслах. Никита Сергеевич не хотел ставить во главе столицы другого человека, а Екатерине Алексеевне он доверял. 2 июля 1957 года Хрущев пришел к ней в гости — выступал на активе столичной партийной организации, рассказывал об итогах пленума, покончившего с антипартийной оппозицией:

— Видимо, товарищ Фурцева рассказала вам в своем докладе, а если нет, то еще к этим вопросам, видимо, будем возвращаться… Они решили убрать сперва меня… Для чего? Для того, чтобы пробраться в ЦК к архивам, уничтожить следы своих преступлений и повернуть по другому направлению политику партии. А что это значит — по другому направлению? Это не только Хрущева надо убрать, это, конечно, полетели бы Микоян, Фурцева и другие:..

Хрущев еще не остыл после схватки, пылал гневом, говорил, сбиваясь с одной темы на другую, хвалил и разносил в одной фразе:

— Шепилов действительно дерьмом оказался. Я только могу сказать, что я тут виноват, что он дерьмом был и им остался… Я вам скажу, тут роль Булганина, моего друга, а мы с ним действительно двадцать семь лет проработали, его роль гнуснейшая… Но я со своей стороны и все другие члены президиума все сделаем для того, чтобы товарищ Булганин окреп и избавился от своего недуга и работал в коллективе. (Бурные аплодисменты.)

Никита Сергеевич хотел, чтобы московский актив поскорее получил правильную информацию о том, что произошло:

— Желательно, завтра, товарищ Фурцева правильно говорит, как можно в большем числе организаций провести собрания, потому что, когда коммунисты заводские узнают от нас, а не через газеты, у них будет гордость, что они коммунисты, что к ним пришли, посоветовались, им доложили… Дело наше верное, товарищи, верное, мы стоим на верном пути. Те, которые хотели вернуть нас, мы им шею свернули и уверенно будем идти по пути, указанному решениями XX съезда партии, к построению коммунистического общества.

В ту пору Екатерина Алексеевна была надежным и верным помощником Хрущева. Через несколько месяцев, в октябре 1957 года, Фурцева вновь безоговорочно поддержала Никиту Сергеевича. На сей раз речь шла о судьбе министра обороны маршала Жукова.

Твердый голос Жукова и мощь стоявшей за ним армии были лучшей поддержкой Хрущеву. Расправившись с антипартийной группой, Никита Сергеевич сразу же сделал Георгия Константиновича, как и Фурцеву, членом президиума ЦК. Но Жуков одновременно и пугал Хрущева.

Жуков поддержал Хрущева, но на заседании президиума ЦК предложил: не следует ли обдумать вопрос о том, чтобы, может быть, вместо первого секретаря иметь секретаря ЦК по общим вопросам? Жуков даже написал записку на эту тему и отдал ее Булганину.

Шепилов предупреждающе сказал Жукову:

— Георгий Константинович, имей в виду: следующим будешь ты!

И как в воду смотрел. На Жукова стали собирать материалы, и через четыре месяца маршал был отправлен в отставку.

«В июне нас выгнали, — вспоминал Шепилов, — а в октябре — его».

Устранив основных политических соперников, Хрущев опасался теперь одного лишь Георгия Константиновича. Думал: а ну как маршал с его жестким характером и всенародной славой в какой-то момент захочет сам возглавить партию и государство? Хрущев предпочел нанести удар первым.

А были основания подозревать маршала в бонапартизме?

Любопытно, что 30 июля 1957 года поэт Давид Самойлов записал в дневнике: «Последние события выдвинули на первый план фигуру Жукова. Он решил дело. В нем растет будущий диктатор России».

Хрущева раздражали какие-то демарши и заявления Жукова, вспоминал зять Никиты Сергеевича главный редактор «Известий» Алексей Иванович Аджубей. Говорили о самовластии Жукова. О том, что он, посмотрев готовый к показу фильм о Параде Победы, приказал переснять эпизод своего выезда на белом коне из Спасской башни Кремля. Сильный человек со склонностью к гипертрофированному самомнению, полагал Аджубей, беспокоил руководство ЦК.

Хрущев конечно же рассматривал Жукова как вероятного политического соперника. Жесткий характер маршала, его самоуверенность пугали Никиту Сергеевича. Но неверно представлять себе происшедшее личным столкновением Хрущева и Жукова.

Министр обороны имел собственные представления о том, как нужно строить современную армию. Неграмотные в военном деле партийные руководители ему мешали. Партийные секретари удивлялись Жукову. Они ему говорили: неужели ты не понимаешь, что армия — это инструмент партии и важнее всего удержать власть? А Жуков считал, что задача армии защищать государство от внешнего врага.

Георгий Константинович возражал против отвлечения армии от своего непосредственного дела. Летом Брежнев попросил вооруженные силы выделить для работы в народном хозяйстве семьдесят пять тысяч автомашин, сто пятьдесят тысяч шоферов и триста тысяч солдат. Жуков решительно ответил, что у него нет ни машин, ни свободных солдат, и попросил президиум ЦК «отклонить предложение тов. Брежнева». Партийные секретари привыкли использовать бесплатную и бессловесную рабочую силу для уборки урожая. Министр обороны своим отказом (ни один другой министр, кроме Жукова, не позволял себе такого!) ставил их в трудное положение.

В марте 1956 года на совещании командного состава вооруженных сил обсуждался вопрос о воинской дисциплине в войсках. А 12 мая 1956 года Жуков подписал приказ № 0090 «О состоянии воинской дисциплины в Советской Армии и Военно-Морском Флоте и мерах по ее укреплению».

Приказ отразил бедственное положение в войсках:

«В армии так же, как и на флоте, совершается большое количество преступлений и чрезвычайных происшествий, из которых наиболее серьезную опасность представляют: случаи неповиновения командирам и особенно недопустимые в армии проявления оскорблений своих начальников; бесчинства военнослужащих по отношению к местному населению, дезертирство и самовольные отлучки военнослужащих, аварии и катастрофы автотранспорта, самолетов и кораблей. Широкие размеры в армии и на флоте получило пьянство среди военнослужащих, в том числе среди офицеров…»