Брежнев - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 83

Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР просило «поручить отделу культуры ЦК КПСС рассмотреть вопрос о целесообразности публикации фронтовых записок К. Симонова и комментариев к ним в подготовленном журнальном виде».

Дневники Симонова были задержаны, потому что цензура чутко уловила изменившиеся настроения. На идеологических совещаниях звучали требования «вступиться за годы культа личности, перестать чернить прошлое и печатать литературу, которая воспитывает героизм и патриотизм».

Корней Чуковский в январе 1965 года принес статью в редакцию «Правды»:

«Николай Александрович Абалкин с серым лицом, облыселый, прочитал вслух при мне статейку о Васнецове и сказал:

— Хорошая статейка, талантливая и главное нужная. Мы должны воспитывать молодежь в духе национальных и даже националистических идеалов. Потому что куда идет молодежь? Разнуздалась, никаких святынь…

Мне и в голову не приходило, что моя бедная статейка — узда для молодежи. Впечатление от „Правды“ мрачное, словно тюремное».

Партийный аппарат по всей стране требовал прекратить критику Сталина, не рассказывать больше о репрессиях и лагерях, о катастрофе в начальный период войны. Прошло всего два года после отставки Хрущева, и решено было сделать вид, будто трагедии сорок первого просто не было. Чуковский 15 августа 1965 года записал в дневнике: «Впервые в жизни слушаю радио и вижу, что „радио — опиум для народа“. В стране с отчаянно плохой экономикой, с системой абсолютного рабства так вкусно подаются отдельные крошечные светлые явления, причем раритеты выдаются за общие факты — рабскими именуются все другие режимы за исключением нашего».

На совещании в Москве секретарь ЦК компартии Украины по идеологии Андрей Данилович Скаба говорил:

— Со Сталиным сильно перегнули палку в критике. В результате мы десять лет работали против себя на идейном фронте, подрывая доверие к себе. Отсюда — нигилизм, фрондерство молодежи.

Андрей Скаба начинал карьеру в Харькове, руководил архивом Октябрьской революции, редактировал областную газету, стал секретарем обкома по идеологической работе. В 1959 году Подгорный выбрал его на роль главного идеолога Украины. Его считали «искренним начетчиком и догматиком». Украинский прозаик Олесь Гончар так отозвался о секретаре ЦК Андрее Скабе в дневнике: «…мертвенный палач украинской интеллигенции»…

Секретарь ЦК компартии Грузии Давид Георгиевич Стуруа выразился еще откровеннее:

— Издержки, допущенные в критике личности Сталина, — это не просто издержки, это подрыв самих наших основ. В литературе писатели всячески стремятся принизить позитивное, положительное в деятельности Сталина, изображают его злодеем и монстром. Зачем это делается? В этой связи должен сказать, что сегодня линия журнала «Новый мир» — это линия тех, кто недоволен политикой партии. На страницах журнала виден оскал врага.

«Оскал врага» — это была уже лексика сталинских времен. Слова Стуруа разнеслись по всей Москве. Лексика была признана слишком грубой и откровенной, это в политбюро недолюбливали. Но тенденция была понятна.

Особую роль в духовной жизни страны стало играть Главное политическое управление Советской армии и Военно-морского флота. Любовь Брежнева к армии вылилась в то, что Министерство обороны и ГлавПУР обрели невиданное влияние.

Доверенным лицом Брежнева в армии стал начальник ГлавПУРа генерал армии Епишев. Он демонстрировал особую жесткость в идеологических вопросах, ощущая себя главным комиссаром и блюстителем нравов.

Алексей Алексеевич Епишев начинал трудовую деятельность в мастерских госрыбтреста. С 1927 года работал инструктором, заведующим отделом райкома комсомола. В 1930 году его призвали в армию, он окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, получил звание военного инженера 3-го ранга.

В 1938 году Епишева демобилизовали и отправили парторгом ЦК на Харьковский машиностроительный завод. Одного за другим арестовали двух первых секретарей обкома, и в марте 1940 года Епишев стал первым секретарем Харьковского обкома и горкома. Секретарем горкома по оборонной промышленности у него был Петр Шелест.

Войну Епишев прошел в должности члена военного совета 40-й, затем 38-й армии. В конце войны они с Брежневым оказались на одном фронте. В 1946 году Епишева демобилизовали, в мае утвердили секретарем по кадрам и членом оргбюро ЦК компартии Украины. Затем его назначили первым секретарем Одесского обкома.

В 1951 году, после ареста министра государственной безопасности Виктора Абакумова, в министерстве прошла большая чистка. Людей Абакумова снимали с должностей и сажали. Ключевую должность заместителя министра госбезопасности по кадрам занял переведенный в столицу Епишев.

На партийной конференции аппарата МГБ Епишев предложил избрать в партком нового заместителя министра госбезопасности Михаила Кузьмича Рюмина, которого потом расстреляют за фальсификацию печально знаменитого «дела врачей»…

После смерти Сталина Епишева отправили на дипломатическую работу. Многие высшие руководители Министерства госбезопасности были наказаны за свои преступления. Епишева эти процессы обошли стороной. Пять лет он был послом в Румынии, еще два года в Югославии.

В июне 1962 года Епишева назначили начальником ГлавПУРа. Он работал на этой должности при трех министрах обороны — Малиновском, Гречко и Устинове. К шестидесятилетию Брежнев сделал его Героем Советского Союза.

Никогда еще военные политработники не играли такой роли в духовной жизни страны. Формально ГлавПУР имел права отдела ЦК. Фактически роль армейского политоргана стала большей, в споре с другими отделами ЦК верх брал Епишев.

Всякий раз, когда на секретариате ЦК обсуждался идеологический вопрос, председательствовавший задавал традиционный вопрос:

— А что думает ГлавПУР?

И внимательно выслушивал мнение Епишева.

Первым заместителем начальника ГлавПУРа стал генерал-полковник Михаил Харитонович Калашник, с которым Брежнев познакомился на фронте. Леонид Ильич служил в политуправлении Черноморской группы войск, а Калашник был начальником политотдела 47-й армии, входившей в группу.

Генерал Калашник боролся с «искажениями исторической правды» в советской литературе:

«Рисуя, скажем, жизнь штрафников, расстрел дезертиров или проявление малодушия, паники, трусости на фронте, авторы обращаются к изнанке войны, а не определяющим чертам, при этом выхватывают отдельные факты из общей цепи событий, представляют их односторонне, искажая этим правду жизни, развенчивая и принижая героев войны…

Хорошо известны, например, некоторые наши неудачи в начале войны, вызванные целым рядом обстоятельств. Обращаясь к тому времени, отдельные писатели избирают только самые темные краски, смакуя при этом факты отступления, пленения и тому подобное, представляя армию как совсем неподготовленную к борьбе. Но это явно антиисторический подход.

Отдают ли себе отчет эти авторы, какой была наша армия накануне войны, какие огромные мероприятия были проведены партией, правительством на случай фашистского нападения?…»