КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 71

Это не более чем анекдот. Своеволия Ежов никогда не проявлял. А выписать ордер на арест Берии нарком просто не имел права: первых секретарей ЦК нацреспублик брали только с санкции политбюро, то есть Сталина.

Сын Георгия Максимилиановича Маленкова пишет, что, по словам отца, именно ему Сталин поручил найти для наркомата внутренних дел первого зама, имеющего опыт партийной работы. Маленков перепоручил это своему заместителю. Тот и предложил кандидатуру Берии. Сталину назвали семь фамилий. Сталин выбрал Лаврентия Павловича.

22 августа 1938 года Берия был утвержден первым заместителем наркома внутренних дел СССР и засел на Лубянке вникать в дела и разбираться с кадрами. Он знал, что ему, как и всем его предшественникам, предстоит начать с чистки руководящего аппарата.

Берии сразу присвоили специальное звание комиссара государственной безопасности первого ранга (это приравнивалось к армейскому званию генерала армии).

Еще через месяц, 29 сентября, его назначили по совместительству начальником Главного управления государственной безопасности НКВД. В это управление входили все оперативные отделы, в том числе охрана политбюро. Ежов формально еще оставался наркомом, и Сталин не хотел никаких неприятных сюрпризов.

Берия привел с собой несколько доверенных лиц. Они потом разделят его судьбу.

Владимир Георгиевич Деканозов работал с ним в ГПУ Грузии. Берия сделал его секретарем ЦК Компартии Грузии по транспорту, затем наркомом пищевой промышленности Грузии и, наконец, председателем республиканского Госплана. Он возглавлял 3-й (контрразведывательный) и 5-й (особый) отделы ГУГБ НКВД. Летом 1940-го наводил порядок в Литве, которая была присоединена к Советскому Союзу после договора с Гитлером. В мае 1939-го — заместитель наркома иностранных дел, с ноября 1940-го посол в Германии. После смерти Сталина в 1953-м получил портфель министра внутренних дел Грузии.

Богдан Захарович Кобулов работал с Берией в ГПУ Грузии с 1925 года. На Лубянке он быстро вырос до первого заместителя наркома. Он был самым близким к Лаврентию Павловичу человеком. Кобулов ходил по коридорам Лубянки в одной рубашке с засученными рукавами, огромный живот колыхался. Все, кто шел навстречу, испуганно жались к стене. Его брат Амаяк тоже займет высокие должности в наркомате.

Всеволод Николаевич Меркулов работал с Берией с 1922 года. В 1941-м он станет наркомом госбезопасности СССР. Подробнее о нем в следующей главе.

Лаврентий Фомич Цанава (настоящая фамилия — Джанджгава) работал с Берией с 1921 года. В 1922 году его исключили из партии по обвинению «в умыкании невесты», через год восстановили. Вслед за Берией Цанава в 1933 году ушел из органов госбезопасности, возглавил виноградное управление Самтреста, потом стал первым заместителем наркома земледелия Грузии. Он много лет был наркомом внутренних дел Белоруссии. Во время войны возглавлял Особый отдел Западного фронта, был заместителем начальника Центрального штаба партизанского движения. После войны стал заместителем министра госбезопасности.

Степан Соломонович Мамулов работал с Берией с начала 20-х. Он больше десяти лет был на партийной работе, в том числе в Казахстане и Днепропетровске, в середине 30-х стал секретарем Тбилисского горкома, заведовал сельхозотделом ЦК Грузии. Берия забрал его в Москву, сначала сделал его начальником секретариата НКВД, а затем заместителем министра внутренних дел.

И сразу Лаврентий Павлович стал набирать в органы новых людей. Будущий генерал госбезопасности Евгений Петрович Питовранов рассказывал в газетном интервью, как в 1938 году его, секретаря парторганизации Московского института инженеров транспорта, попросили назвать четырех надежных человек для службы в НКВД. Через несколько дней всех пригласили на Лубянку. Заседание вел Берия. Ежов сидел молча. Понравились все четверо, которых назвал Питовранов. И его самого тоже взяли на работу, хотя он еще учился и ему предстояло защищать диплом.

— Ничего, — махнул рукой Берия, — здесь университеты пройдешь.

Три месяца Берия принимал дела на Лубянке, а 25 ноября 1938 года был утвержден наркомом и провел массовую чистку. В 1939 году из органов госбезопасности были уволены 7372 человека (каждый пятый оперативный работник), пишут историки Александр Кокурин и Никита Петров. Аппарат обновился наполовину: в том же 1939-м на оперативные должности было взято 14,5 тысячи человек, абсолютное большинство — из партийных и комсомольских органов.

Берия сменил три четверти руководящих работников госбезопасности — он, видимо, получил от Сталина директиву радикально обновить аппарат за счет призыва партийно-комсомольских кадров. Чекистский аппарат значительно помолодел. Изменился национальный состав руководящего состава — исчезли поляки, латыши, немцы (представители «иностранных национальностей», как тогда говорили), резко сократилось число евреев. Кроме того, Берия убрал всех чекистов, которые в молодости состояли в каких-то других партиях — были эсерами или анархистами — или принадлежали к враждебным классам, то есть родились не в пролетарских семьях.

ПРИКАЗАНО: ИЗБИВАТЬ

Считается, что с приходом Берии массовые ежовские репрессии прекратились и кое-кого даже выпустили из тюрем и лагерей. 9 ноября 1939 года новый нарком действительно подписал приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД» с требованием строго соблюдать уголовно-процессуальные меры. Несколько сотрудников наркомата были арестованы за «неправильные» методы ведения следствия.

В Молдавии был устроен процесс над сотрудниками республиканского НКВД, которых судили за «провокацию в следствии, вымогательство от арестованных ложных показаний и подлоги в протоколах допросов». Арестовали и наркома капитана госбезопасности Ивана Широкого. Он покончил с собой в тюрьме.

Все, что творилось в органах, в политбюро прекрасно знали. Время от времени устраивались показательные проверки.

1 февраля 1939 года Прокурор СССР Вышинский доложил Сталину и Молотову о расследовании «серьезнейших преступлений, совершенных рядом сотрудников Вологодского УНКВД», проведенного Главной военной прокуратурой по просьбе секретаря Вологодского обкома.

Они «составили подложные протоколы допросов обвиняемых, якобы сознавшихся в совершении тягчайших государственных преступлений… Сфабрикованные таким образом дела были переданы на рассмотрение во внесудебном порядке на тройку при УНКВД по Вологодской области, и более ста человек были расстреляны… Во время допросов доходили до изуверства, применяя к допрашиваемым всевозможные пытки. Дошло до того, что во время допросов этими лицами четверо допрашиваемых были убиты».

Вышинский доложил, что за эти преступления арестованы десять чекистов. Он предложил «настоящее дело заслушать в закрытом заседании Военного трибунала Ленинградского военного округа, но в присутствии узкого состава оперативных работников Вологодского управления НКВД и вологодской прокуратуры».

И, как водится, приговор был известен еще до начала суда: «Обвиняемых Власова, Лебедева и Роскурякова, являющихся зачинщиками и организаторами изложенных выше вопиющих преступлений, полагал бы приговорить к высшей мере наказания — расстрелу, остальных — к длительным срокам лишения свободы».