Брежнев. Разочарование России - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 28

И после церемонии Брежнев позвонил Горбачеву:

— Переживаешь? — спросил сочувственно.

— Да, — ответил Горбачев. — Но дело не в этом. Не могу согласиться с тем, что занял негосударственную позицию.

— Ты правильно поступил, не переживай, — сказал Брежнев. — Надо действительно добиваться, чтобы правительство больше занималось сельским хозяйством.

Через два месяца Горбачева повысили в партийном звании. Ему позвонил Суслов:

— Тут у нас разговор был. Предстоит пленум. Есть намерение укрепить ваши позиции. Будем рекомендовать вас кандидатом в члены политбюро.

27 ноября 1979 года, на пленуме, Горбачев поднялся еще на одну ступеньку в партийной иерархии.

Отказ от совнархозов, восстановление министерств и традиционной партийной структуры имели один важный негативный результат: партийные комитеты в полной мере восстановили контроль над промышленностью и сельским хозяйством, несколько утерянный при Хрущеве. При Брежневе аппарат ЦК практически полностью дублировал структуру правительства. Каждой отраслью занимался отдельный сектор. Руководитель отдела ЦК был хозяином в своей отрасли. Он вызывал к себе на Старую площадь не только министров, но и заместителей председателя Совета министров.

«Реформу начали откровенно и резко скручивать в конце шестидесятых, — вспоминал Николай Иванович Рыжков, будущий глава советского правительства, работавший тогда на „Уралмаше“. — Внизу, на производстве, это чувствовалось особенно отчетливо и больно: только вздохнули, как кислород опять перекрывают… Те, кто сразу усмотрел в экономических преобразованиях угрозу политической стабильности, только повода дожидались, чтобы эту реформу придушить. И повод нашелся. Весна 68-го, пражская весна, не на шутку перепугала столпов и охранителей догматической идеологии».

Догматики критиковали косыгинские реформы, считая, что ориентироваться на прибыль, на товарно-денежные отношения вредно и опасно. Это бьет по плановому характеру экономики и ведет к падению дисциплины, росту цен и инфляции.

К таким догматикам принадлежал и председатель КГБ Андропов. Его верный соратник и наследник Владимир Александрович Крючков писал:

«Косыгин, отстаивая свои идеи, проявлял редкостное упорство, не выносил возражений, болезненно реагировал на любые замечания по существу предлагаемых им схем и решений. Экономику он вообще считал своей вотчиной и старался не подпускать к ней никого другого. Этим Косыгин настроил против себя многих членов высшего руководства».

— Андропов не любил Косыгина, а Косыгин не любил Андропова, — свидетельствует академик Чазов, вблизи наблюдавший их обоих. — Может быть, Алексей Николаевич не любил систему госбезопасности. Как-то у него проскользнуло: «Вот, даже меня прослушивают». Поэтому, наверное, и не любил Андропова.

У них обнаружилась какая-то личная несовместимость. Они схватывались на заседаниях политбюро, причем нападал председатель КГБ.

В аппарате главы правительства Андропова считали врагом Косыгина, который сознательно атакует все его идеи и предложения.

«Если Андропов считал себя профаном в экономике и не скрывал это, — вспоминал бывший помощник главы правительства Борис Терентьевич Бацанов, — то не совсем понятно, почему он на заседаниях политбюро вступал в горячие споры с Косыгиным по вопросам готовившейся тогда экономической реформы. Возможно, он выполнял роль цековского оппонента Косыгину, опираясь при этом на группу ученых-консультантов из аппарата ЦК. Испытывали, так сказать, на прочность косыгинские позиции».

Конфликт между ними имел явную политическую подоплеку: Андропов говорил помощникам, что предлагаемые Косыгиным темпы реформирования могут привести не просто к опасным последствиям, но и к размыву социально-политического строя. Иначе говоря, Андропов боялся даже косыгинских реформ, более чем умеренных и скромных! Как же после этого всерьез полагать, что Андропов, став в 1982 году генеральным секретарем, всерьез собирался реформировать наше общество?

Не только в КГБ или в партийном аппарате, но в самом правительстве сторонников реформ было немного. Говорят, Брежневу не понравилось то, что реформу назвали «косыгинской», поэтому генсек ее провалил. Сам Косыгин тоже намекал на политические причины сворачивания реформ.

Писатель Анатолий Наумович Рыбаков отдыхал в Карловых Варах одновременно с Косыгиным. Они познакомились. На писателя глава правительства произвел гнетущее впечатление, показался человеком, потерявшим надежду…

Рыбаков заметил:

— Толкуем о реформах, а где они?

Косыгин шел молча, потом хмуро проговорил:

— Какие реформы? Работать надо лучше, вот и все реформы!

Он явно цитировал чьи-то слова.

— Леонид Ильич так считает? — уточнил Рыбаков.

— Многие так считают, — Косыгин уклонился от ответа.

Возможно, Алексей Николаевич цитировал секретаря ЦК по экономике Андрея Павловича Кириленко. Летом 1978 года Кириленко принимал делегацию итальянской компартии и сказал гостям:

— Никакой экономической реформы не нужно. Все это болтовня. Надо работать. Я секретарь ЦК и сейчас заменяю Леонида Ильича, который в отпуске. Знаете, чем я сегодня целый день занимался? Транспортными перевозками, искал вагоны. Потому что не работают железные дороги, люди. Надо людей заставить работать. Какие тут экономические реформы?

Итальянцы, пишет тогдашний заместитель заведующего международным отделом ЦК Карен Нерсесович Брутенц, были потрясены. Один из них, выйдя из кабинета Кириленко, сказал:

— Второй секретарь правящей партии второй сверхдержавы занимается транспортом, который не работает…

Конечно, примитивность и малограмотность большинства членов политбюро сыграла роковую роль. За горячими спорами о грядущем коммунизме руководители государства упустили, что мир вступил в новую эру научно-технического развития. В какой-то момент, вспоминал главный редактор «Правды» Виктор Афанасьев, Брежнев заинтересовался идеями научно-технического прогресса. Он распорядился готовить пленум ЦК. Бригада отправилась в Кунцево, на бывшую сталинскую дачу.

Раза два приезжал и сам Брежнев. Прочитал проект доклада, одобрил. К подготовке пленума ЦК по научно-техническому прогрессу подключили Институт мировой экономики и международных отношений. Директор института академик Николай Николаевич Иноземцев верил в научно-технический прогресс. Думал — это рычаг, который подтолкнет развитие страны. В институте подняли огромное количество материалов о том, как стремительно развивается производство на Западе. Показали, что страна не движется вперед, безумно отстала гражданская промышленность. Все эти справки и доклады пошли в ЦК.

«В работу по подготовке пленума, — вспоминал секретарь ЦК Петр Демичев, — были вовлечены все наши крупные ученые, научные центры, вузы, министерства. Был подготовлен целый ряд хорошо проработанных решений. Брежнев каждый раз, когда к нему обращались с вопросом о пленуме, отвечал: