Сегодня ездили в монастырь за мебелью. Монастырь разграблен, но в нем все еще что-то есть, что можно использовать даже нам, солдатам.
Я вошел в опустошенный собор. Всюду валялись остатки и обломки утвари. Пахло тленом и чем-то тоскливым, чем пахнет брошенное жилье. И мне вдруг представилось, что здесь побывали орды Батыя, истребили всех, разграбили ценности и унеслись в свои степи…
Теперь я солдат. И то, что историк, вспоминаю все реже. Потому что это не помогает мне осваивать то главное, что я должен теперь осваивать изо дня в день, чтобы стать хорошим офицером.
Часть курса, как мы узнали, возможно, будет направлена в политотделы полков и дивизий нашей армии. Но мне хочется получить взвод и драться с врагом непосредственно на передовой, в окопах. То же самое сказал и Володя Маклаков. Он считает дни, когда нас выпустят и направят на фронт.
Читаю Тургенева. Мир, которого уже нет. Но, с другой стороны, этот мир человек может выстроить в своей душе. Каждый человек. Даже среди войны. Идеально – это так. Но на практике… Быт казармы груб и правилен в своей аскетической простоте. Именно он делает из нас офицеров.
11.06.43
Город К.
Стоит жара. И наши гимнастерки к вечеру на плечах белы от выступившей соли.
Мама в последнем письме написала, что от отца нет никаких вестей.
Стрельбы. Экзамены я должен сдать на отлично. Володя Маклаков, глядя на мое рвение в учебе, сказал, что незачем ж… рвать, все равно больше одной звездочки на погон не кинут. А сам отстрелялся лучше всех во взводе. Я и в институте старался учиться хорошо.
ППШ – отличное оружие.
12.06.43
Город К.
Откуда-то из лесу трактор приволок подбитый, выгоревший изнутри, ржавый танк. Кажется, чешского производства. Очень похож на наш отечественный легкий танк. Забрасываем его гранатами. Противотанковые не выдают. РПГ-40 и новую РПГ-43 только изучаем.
На фронте затишье.
Концерт художественной самодеятельности в местном городском клубе.
Мальчик-инвалид. Нет руки. Ампутирована выше локтя. Каждое утро приходит к нашему КПП и просит поесть. Его в нашу столовую водил дежурный по КПП. Приказал начальник курсов майор Ланьшин. Очень привязался к Володе Маклакову.
13.06.43
Город К.
Каждый день одно и то же. Учеба, полигон. Стрельбы редко. Когда стреляем из винтовки, выдают по одной обойме на курсанта. Большинство стреляют хорошо.
Володя Маклаков взял почитать мою книгу. Прочитал несколько страниц и отдал мне книгу назад. Сказал:
– Не могу. Сразу сестры перед глазами встают. Я вначале должен за них отомстить. А потом буду такие книги читать.
Большинство из нас рассуждают так же.
Думаю об отце. За маму я как-то спокоен.
Надя прислала письмо и фотографию. Она все же очень красивая девушка.
14.06.43
Город К.
Отрабатывали приемы действия танкового десанта.
Снайпер в составе стрелкового взвода.
Наблюдатель в составе стрелкового взвода.
Боевой устав пехоты Красной армии. Часть первая. Кажется, скоро я буду знать наизусть эту книжечку.
Наблюдали воздушный бой над полигоном и лесом. Два наших ЛАГГа атаковали «Хейнкеля». Немецкий бомбардировщик какое-то время отстреливался, пытался держать истребителей на расстоянии, но вскоре пропустил атаку одного из наших истребителей, загорелся и рухнул вниз. Весь город теперь только об этом и говорит. Говорят, одного из членов экипажа немецкого бомбардировщика успели вытащить из самолета живым.
15.06.43
Город К.
Некоторые из курсантов с нетерпением ждут увольнительной для того, чтобы навестить своих подруг в одном из общежитий. Совсем недавно здесь неподалеку находился аэродром. Строили его немцы. Потом, когда эту местность освободили, на аэродроме базировался смешанный полк французских и наших летчиков-истребителей. Девушки работали в летной столовой официантками, посудомойками и уборщицами. Многие имели кавалеров, в том числе и из числа французов. Полк перебазировался на другой аэродром. Кое-кто из девушек, работниц столовой, уехал с ним. Но большинство осталось в городе. Теперь к ним ходят на свидания наши курсанты. Обязательно берут с собой что-нибудь из съестного. Говорят, что среди девушек есть очень доступные. К ним установлена очередь. Очередью ведает Шепель. К нему приходят записываться. В один из дней между ним и Володей Маклаковым произошла драка. Теперь, после драки, Шепель ведет свою «постовую ведомость» тихой сапой. Раньше он это делал демонстративно, с циничными репликами. А теперь, после трепки, которую ему задал сержант Маклаков, притих.
Есть такой тип людей, которым хочется испоганить все, влезть грязными руками всюду, а потом еще публично резонерствовать и поучать.
Володя Маклаков сказал:
– Такие, как Шепель, тоже нужны. Но они не должны руководить нами. Пусть знает свое место.
Да, но через месяц и Шепель получит офицерские погоны. Хорошо, что я не дал ему свою книгу. Такие, как Шепель, очень хорошо приспосабливаются к любой ситуации, в том числе и к обстоятельствам войны.
16.06.43
Город К.
Начальник курсов майор Ланьшин сказал, что скоро нам выдадут новую форму. Офицерскую. Полный комплект, включая шинель и яловые сапоги.
Штаб нашей армии находится недалеко от города в большом селе на перекрестье шоссейной и железной дорог. Там есть военторг. И некоторые из курсантов уже каким-то образом приобрели себе новенькие офицерские погоны с одним просветом. Стоит подождать, успешно сдать экзамены, и погоны выдаст старшина Еременко.
Пока все носят то, в чем прибыли из подразделений и госпиталей. Одежда у многих так себе. Правда, старшина кое-кому заменил истлевшие гимнастерки и разбитые сапоги. Я слышал, как однажды, когда мы занимались на бетонной площадке плаца, старшина окликнул нашего командира взвода и сказал ему с укоризной:
– Эх, товарищ лейтенант, и не жалко ж вам государственного имущества. А оно, между прочим, еще и победе над врагом может очень даже послужить.
Старшина Еременко намекал на наши сапоги, которые мы добивали на плацу больше, чем на полигоне.
Были на месте падения «Хейнкеля». Довольно крупная воронка. Взорвались боеприпасы. Летел на бомбежку. Вовремя его завалили наши ЛАГГи. Торчит из земли один обгоревший и какой-то обглоданный остов. Местные жители сорвали с него все, что можно сорвать.
17.06.43
Город К.
Володя Маклаков получил письмо от своей невесты. За все время – первое письмо. Настроение его вроде бы улучшилось. Когда мы остались одни, он вытащил треугольник из нагрудного кармана и сказал: