Описание Отечественной войны в 1812 году - читать онлайн книгу. Автор: Александр Михайловский-Данилевский cтр.№ 224

Страница

В таком же смысле отвечал Йорк на несколько писем Маркиза Паулучи, а между тем доносил своему Двору о сношениях с нашими Генералами и с часу на час ожидал из Берлина возвращения своего доверенного адъютанта Зейдлица, когда нечаянно встретил стоявший у Колтынян отряд Дибича. 13 Декабря, поутру, имел он свидание с Дибичем и узнал от него об истреблении Наполеоновых армий. Дибич предложил ему заключить договор, имевший целью объявить Прусские войска нейтральными. Йорк не дал положительного ответа, казался готовым на договор, но возражал, что, рассматривая положение свое с военной точки зрения, не видит еще достаточного предлога отделиться от Макдональда. В заключение условились: ничего не предпринимать друг против друга в наступавшую ночь; поутру сделать Йорку сперва обозрение и потом марш в Лафково; Дибичу же идти в Шедель и там опять стать поперек пути Пруссаков. В следующий день приехал к Йорку, с письмом от Маркиза Паулучи, Граф Дона, перед войной поступивший из Прусской службы в Русскую, под именем Норденбурга. В привезенном им письме Маркиз Паулучи вновь уговаривал Йорка отложиться от Французов. Йорк отвечал Графу Дона, что «он охотно согласится на предложение Паулучи, но желает иметь предлог, побуждающий его к такому поступку, и потому хочет идти малыми маршами к Тильзиту, в надежде, что Граф Витгенштейн верно поспеет туда прежде его, отчего Пруссакам без великих потерь нельзя будет перейти через Неман» ^[641]. Данные Йорком Дибичу и Графу Дона ответы имели тайной причиной ежеминутное ожидание возвращения из Берлина отправленного им туда адъютанта. Не зная сей причины, Дибич беспокоился и думал, что Йорк хочет выиграть время и обмануть его. Йорк старался успокоить Дибича и пересылался с ним ежедневно, подаваясь тихо вперед; 16-го пришел он в Тауроген и уже намеревался в следующий день продолжать движение к Тильзиту, где находился Макдональд, как вдруг два желанных им случая дали делам совсем другой оборот.

Декабря 17-го получил Дибич из корпусной квартиры повеление, в котором уведомляли его, что Граф Витгенштейн идет в Шалупишкен, по дороге от Тильзита в Лабиау, на сообщения Макдональда. Дибичу предписывалось показать это повеление Йорку и присовокупить, что если он не положит конца двусмысленным своим поступкам, то с ним будут обращаться как с неприятелем и он подвергнется одинаковой участи с Макдональдом, которого Граф Витгенштейн надеялся отрезать. В то же самое время приехал давно ожиданный адъютант Зейдлиц и уведомил Йорка о намерении Берлинского Кабинета отстать от союза с Наполеоном, коль скоро политические обстоятельства сделают разрыв союза возможным ^[642]. Зейдлиц присовокупил, что дорогой через Пруссию и Кенигсберг он видел остатки спасшейся из России Французской армии и лично убедился в совершенном ее разрушении. Йорк сказал: «Теперь или никогда пришло время смелой решимостью со стороны Пруссии дать новый вид Европейской политике, возвратив независимость Королю и отечеству». Он известил Дибича о своем намерении отложиться от Французов и пригласил его приехать на следующее утро в Пошерунскую мельницу, недалеко от Таурогена. На сем свидании, происходившем 18 Декабря, заключено и подписано условие, на основании которого «корпус Йорка, состоявший из 13 батальонов, 6 эскадронов и 32 орудий, должен был расположиться на пространстве от Мемеля до Тильзита и, сохраняя нейтралитет, ожидать повелений от своего Двора. Если Российский Император и Король Прусский не утвердят договора, то корпусу идти, куда от Короля назначено будет, а ежели Его Величество велит корпусу соединиться с Французами, то не действовать ему против Русских в течение двух месяцев, считая со дня подписания условия, сила коего распространялась и на бывшие с Макдональдом Прусские войска, под начальством Массенбаха, когда сей последний, согласно приказаниям Йорка, с ним соединится».

В готовности Массенбаха действовать заодно с Йорком не было сомнения, но трудность состояла в том, как отделиться ему от Макдональда. Получив в Тильзите от Йорка известие о заключенном условии и приглашение идти в Тауроген, написанное в виде строгого повеления, Массенбах созвал частных начальников своего отряда и объявил им о происшедшем в корпусе Йорка. С восторгом выслушали офицеры сообщенные им известия, приняли их предзнаменованием избавления отечества и положили: собрать войска ночью, в величайшей тишине, незаметно от Макдональда, и идти на соединение с Йорком. Меры к сбору были приняты с возможной осторожностью и ускользнули от бдительности Французов. 19-го, рано поутру, выступил Массенбах из Тильзита с 6 батальонами и 1 эскадроном. Выйдя в поле, прочитал он войскам заключенное на Пошерунской мельнице условие. Солдаты сопровождали слова его восклицаниями радости, прибавили шагу и вскоре, в Пиклупенене, встретили ожидавшие их с распростертыми объятиями Русские войска. Так положено было начало союза нашего с Пруссаками, скрепленного потом на бесчисленных полях сражений от Люцена до Парижа.

Макдональд, с 15 Декабря стоявший в Тильзите, в ожидании прибытия Йорка, вскоре узнал о марше Массенбаха на Тауроген и в тот же день получил от Йорка письмо о заключенном с Русскими договоре. У него было под ружьем с небольшим 5000 человек. С таким малолюдным отрядом нельзя ему было держаться в Тильзите, где он подвергался опасности быть обойденным превосходными в числе войсками Графа Витгенштейна. Для избежания грозы ему не оставалось другого средства спасения, кроме поспешного отступления к Кенигсбергу, куда между тем приехал Мюрат и спасшиеся из России Маршалы. Немедленно, 19 Декабря, выступил Макдональд из Тильзита на соединение с Мюратом, но не избежал бы поражения, если бы Граф Витгенштейн, пришедший 15-го в Юрбург, успел воспользоваться четырехдневным пребыванием Макдональда в Тильзите и стал на его сообщениях. К сожалению, в движении наших войск произошло замедление, от дурного состояния дорог, усталости людей и особенно от недоразумения, случившегося от смешения названия двух селений: войскам авангарда велено было занять селение Шалупишкен, на дороге, по коей Макдональду надлежало проходить; вместо того наши заняли ошибкою другое, называемое Краупишкен, отстоящее от дороги на 20 верст, почему на марше своем Макдональд не встретил ни одного Русского. Не успев пресечь Макдональду пути к Кенигсбергу, Граф Витгенштейн переменил направление войск и двинулся через Велау к Фридланду, угрожая сообщениям неприятелей, бывших в Кенигсберге и Данциге. На одной высоте с ним шел Граф Платов; Дунайская армия тянулась левее на Гумбинен и Инстербург; еще левее, к Пултуску, находились наблюдательные отряды за Князем Шварценбергом; в правой стороне был Маркиз Паулучи, и без сопротивления вступил в Мемель. Города Восточной Пруссии и Варшавского Герцогства были один за другим занимаемы Графом Витгенштейном, Графом Платовым и авангардом Чичагова. В каждом находили мы неприятельские запасы, больницы, оружие, иногда пушки, брали пленных, добивали дерзавших сопротивляться. Всюду Русских встречали ликования восторженных Пруссаков. Победоносные знамена Александра все более и более подвигались к Висле, к крепостям которой, как к надежному пристанищу, спешили рассеянные, ничтожные остатки Наполеоновых армий. В сем безостановочном, повсеместном наступлении, описание коего принадлежит не к Отечественной войне, но к заграничному походу 1813 года, Князь Кутузов приказал распоряжаться так, чтобы «Русские войска были признаваемы от жителей яко избавители, и отнюдь не как завоеватели» ^[643]. Из 700 000 неприятелей, вооруженных и нестроевых, при начале и в продолжение Отечественной войны введенных Наполеоном в Россию, не возвратилось назад и десятой части. В главной армии, бывшей в конце похода под начальством Мюрата, состояло при бегстве ее из Ковно около 16 000 человек, у Князя Шварценберга и Ренье было в половине Декабря до 30 000, у Макдональда 5000 да у Йорка около 18 000 Пруссаков, выступивших из России не врагами, а союзниками: всего возвратилось из пределов нашего Отечества около 70 000 человек. Остальные, с лишком 600 000 человек, погибли в сражениях, от болезней, ран, голода, стужи, убиты поселянами, взяты в плен с бою или сдались добровольно, предпочитая временную неволю неизбежной смерти. Пленных осталось в России до 200 000 человек, в том числе 48 генералов и более 4000 офицеров. В губерниях Смоленской, Московской, Калужской, Белорусских и Литовских сожжено и зарыто в ямы 306 000 трупов. Много человеческих тел находилось в реках, озерах и болотах, было съедено хищными зверями и сгнило в лесах, пещерах и расселинах гор, куда во время бегства своего укрывались враги. В Ковно уложено было на льду Немана и спущено в реку 15 000 трупов. Растеряв людей, Наполеон утратил все огнестрельное и белое оружие, казну, армейские тяжести, лошадей и награбленную в России добычу. Хотя в бегстве своем он сожигал, взрывал на воздух, ломал и топил знамена, штандарты, оружие и обозы, однако за всем тем отбито у неприятелей силою или кинуто ими на дорогах великое количество казны, комиссариатских и провиантских запасов, артиллерийских снарядов, обозов, до 100 знамен и штандартов и более 1000 пушек. Таковы были трофеи Отечественной войны, по количеству своему не имевшие равных себе в истории. Пространство от Москвы до Немана, покрытое обломками Наполеоновых армий, уподоблялось морскому берегу, на который разъяренные волны выбрасывают остатки разбитых бурей и потонувших кораблей. Неприятельские орудия свезены были в Москву и сложены там в Кремле, а знамена и штандарты поставлены в С. -Петербургском Казанском Соборе, где признательность Александра указала место вечного успокоения Полководцу, под предводительством коего приобретены многочисленные трофеи. Так обе Столицы Российского Государства вместили в себе навеки святилище воспоминаний о грозном времени нашествия двадцати племен и живые свидетельства того, как силы Запада Европы разбились о грудь Русских.

Страница