Я – второй Раневская, или Й – третья буква - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Милляр cтр.№ 9

Дуэт Столяров – Милляр получился восхитительным. Худой, как скелет, Милляр выглядел в гриме настоящим монстром.

«Когда я работала с Милляром, ему было немало лет, – вспоминает актриса Наталья Седых, – но я ни разу от него не слышала: «Я устал». Хотя в кадре приходилось делать просто физически сложные вещи. Поразительная энергия! Иногда у него были грустные глаза. Причины этой грусти я не знаю».

* * *

В 1941 году на «Союздетфильме» решили поставить патриотическую сказку «Кощей Бессмертный». На вопрос, кто будет играть Кощея, драматург Владимир Швейцер и режиссер Александр Роу в один голос ответили: «Конечно, Георгий Францевич!» В то время Милляр уже был знаменитостью, и поэтому режиссерам часто приходилось его «уговаривать».

А бывало еще хуже: начинал роль… с отказа от нее! «Это не по мне, не справлюсь, подведу!» – кричал он. Но если поверит, что предлагаемая роль – его, работал как одержимый. Он всегда приходил на съемку с массой предложений.

Но в этот раз актер «закапризничал»: «Не могу! Таланта не хватит!» Но «шефы» уже выработали тактику по уговариванию. Милляра как бы между прочим приглашали на студию обсудить отдельные эпизоды фильма, посоветоваться… Пригласили для «обсуждения» картины и в этот раз. А он пришел с наголо обритой головой и бровями: так Милляр поступал всегда, чтобы облегчить работу гримеров. И все с облегчением вздохнули: Милляр решил сниматься.

И сыграл блестяще! Очень долго Милляр как одержимый искал образ зла. Он даже обошел церкви, которые сохранились в Москве. Милляр решил узнать, как иконописцы изображают нечистую силу. Чтобы сыграть убедительно, ему нужно было стать злом самому. Милляр хотел стать воплощением зла. И он им стал. В его воплощении Кощей получился настоящим олицетворением зла, жестокости, беспощадности. Милляр играл Кощея так, чтобы зрители ассоциировали его с фашизмом. «Как гром с ясного неба упал на Русь Кощей Бессмертный. Пожег наши дома и хлеба, людей вырубил и жен живыми угнал, многие тысячи…» – так начиналась киносказка Роу.

Финал сказки был тоже яркий: злодей оказался совсем не бессмертным, он погибал от рук героя-богатыря. Читался подтекст: так русские расправились с фашизмом.

«Её показали Сталину, – вспоминал педагог ВГИКа Борис Криштул. – Выпуск ее задержали специально, чтобы премьера была 9 мая, в День Победы. В День Победы показали картину не Райзмана «Берлин», не Герасимова «Непобедимые» с Калатозовым. А сказку, сказку Роу. Это благодаря только Милляру».

Поскольку съемки проходили в Озерках Тальменского района, то обычным зрителям фильм впервые показали в Барнауле в кинотеатре «Родина». Был полный аншлаг! Кинотеатр не смог вместить всех желающих – и пришлось экран вынести на площадь.

* * *

Георгий Милляр без ложной скромности часто повторял: «Я работаю в области сказок». И это действительно так: его называли «самым сказочным из всех артистов на планете».

Но одно дело – принцы и богатыри, а другое – колдуньи и вурдалаки. Всю эту нечисть и взвалил на свои плечи Милляр. Причем он сам любил, чтоб было пострашнее. Он радовался, когда, появившись во дворе киностудии в костюме Бабы Яги, от него дети с ужасом разбегались в разные стороны. А на одной из съемок его даже лошадь испугалась. Как он сам рассказывал, когда он в образе Кощея появился перед лошадью, та встала на дыбы и отказалась подпускать его к себе. А ему ее надо было оседлать. Приходилось завязывать лошади глаза. Но как только она оказывалась без повязки – тут же вновь шарахалась от чудовища. В общем, Милляра в образе монстра боялись и люди, и животные.

А операторы признавались, что им было легко работать с такой фактурой, как Милляр. По словам одного из них, «при умелом обращении фактуру актера можно было приблизить даже к образам ранней готики». Облегчил он работу и гримёрам – Милляр и без всякого грима был похож на обтянутый кожей скелет.

Вообще режиссер хотел видеть в нем образ Гитлера. Но, как уверяют коллеги Милляра, он вовсе не собирался играть какого-то отдельно взятого Гитлера.

* * *

«Работая над ролью Кощея, мы обратились к тевтонскому эпосу, сознательно пародируя «Нибелунгов», – вспоминает Милляр. – Аскетизм, неумолимость, озлобленность «рыцарей» Средневековья – все вобрал этот образ. Вид у меня был отвратителен, страшен. Во время съемок лошадь не подпускала меня близко. Завидев даже издали, она в страхе шарахалась. Едва ей развязывали глаза (приходилось завязывать), она снова сбрасывала меня прочь. Помните у Дюрера четырех апокалиптических всадников – это аллегорическое изображение разрушительных сил? Во внешнем рисунке роли я шел и от этих мрачнейших фигур художника. Поиски костюма и грима были мучительны. «Кощей без бороды – это не Кощей», – говорили мне. У моего Кощея были голый череп, сзади прямые волосы, переломленный нос и тупой, выдающийся вперед подбородок, он был в пластмассовом панцире, из которого росли острые костяные крылья. Был я и в молодости худым, но во время эвакуации среднеазиатская малярия иссушила меня до предела. Я стал «живым» скелетом, и оператору было со мной легко работать. Он снимал меня снизу, чтобы Кощей казался еще выше и в живописном решении приближался к удлиненным фигурам ранней готики. Самым выразительным и удавшимся мне эпизодом считаю Кощееву смерть. Помните: скелет «ворога» кладут на землю, земля растрескивается, смыкается, и трава на ней не растет больше никогда. Кощей оказался смертен, как и мировое господство Гитлера оказалось мифом. Для меня роль Кощея наиболее выстраданная. В ней не только след творческих мук, но и память о тех тяжких годах, когда все мы жили жгучей ненавистью к фашистским завоевателям и жаждали дня победы».

После фильма «Кощей Бессмертный» Милляр стал хандрить. Он чувствовал себя опустошенным, надломленным. Закрылся в своей комнате в коммуналке. Сказал соседям, что болен, чтобы его никто не беспокоил, чтобы к телефону не звали. Не пускал сослуживцев. Через несколько дней отпер дверь только Роу. Они о чем-то говорили. Вскоре депрессия прошла.