Сквозь ад за Гитлера - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Метельман cтр.№ 51

— А мы? — задумчиво произнес он.

И после этого пробурчал что-то невразумительное, но смысл я уловил: «А вообще-то мы натворили достаточно. Случись так, что они дойдут до нас и даже если натворят вполовину меньше, то…»

В отличие от типичного офицера вермахта, наш гауптман манией величия не страдал и изъяснялся как нормальный человек.

Уже на следующий день, едва стемнело, как мы попали под сильнейший минометный обстрел. Когда мы выскочили из хат, наш грузовик со всем нашим снаряжением и боеприпасами уже пылал вовсю. И хотя мы поставили его в укромном месте за амбаром, это не помогло — мины, летевшие по навесной траектории, прямым попаданием угодили в него. Ящики с патронами взрывались, словно жуткий фейерверк. Занялся и сеновал, с него пламя перекинулось на нашу хатенку. Теперь, когда все вокруг пылало, мы оказались на виду, в то время, как русские атаковали из темноты. Пулеметная очередь заставила нас срочно отползти в темноту искать укрытия.

Мы с Фрицем сумели укрыться за одной из хат, откуда были хорошо видны вспышки минометов. Мы попытались отстреливаться, но тут же пожалели об этом — нам ответили ураганным пулеметным огнем. Потом вдруг все стихло, и я услышал, как кто-то из русских выкрикнул: «Deutsche Schweine!» ^[21]. Мало того что нас обстреляли, так еще и оскорбляют! Мне даже показалось, что голос принадлежал нашему знакомому русскому лейтенанту, с которым мы еще вчера распивали водку. Где же проходит все-таки та разграничительная линия, разделявшая нашу взаимную ненависть и любовь, подумал тогда я, потому что мне теперь уже хотелось не дружески улыбаться ему, а выпустить обойму в живот.

В ответ заговорил наш единственный оставшийся пулемет. Смех и ругань сразу же стихли. В паузах между очередями я услышал крики — это говорило о том, что русские торопились убраться в свой хуторок, причем наверняка той же дорогой, где происходил обмен ранеными. Мы в этом дурацком бою остались без транспорта, но какой прок от этого русским? В конце концов, если вдуматься, хаты, амбар скорее их потери, не наши. И вообще на кой черт им понадобилось атаковать нас? На кой черт вообще это все?

Стоя за амбаром и пытаясь отогреть озябшие руки, гауптман объявил, что мы еще останемся здесь на день-два до прибытия конных повозок. С ним вообще было легко общаться, что редкость, и я спросил его о том, какова обстановка в целом. Фамилия нашего гауптмана была Бек, родом он был из Вестфалии.

— Думаю, вы и сами догадываетесь, или нет? — ответил он.

Поскольку я продолжал благоразумно молчать, раздумывая, не приманка ли его слова, он продолжил, как бы про себя, предупредив нас, чтобы мы не питали особых иллюзий.

— Знаете, герр гауптман, — произнес я, — мне кажется, мы так и не извлекли для себя урок из того, что произошло с Наполеоном. Мы отчего-то подумали, что сокрушили военную мощь русских. И все, что нам остается, это думать над тем, как нам из всего этого выбираться.

Гауптман понимающе кивнул, напомнив мне, что до германской границы не одна тысяча километров.

— Вы помните, — спросил он, — что Советам удалось эвакуировать за Урал большую часть предприятий тяжелой промышленности, где они недосягаемы для нас? Сначала мы думали, что им этого не осилить, а когда они все же осилили, мы стали утверждать, что им ни за что не успеть ввести эти предприятия в эксплуатацию. А они тем не менее успели. Так что мы их здорово недооценили.

— Герр гауптман, как вы думаете, выиграем мы эту войну?

— Нет, если, конечно, Америка и Англия не предадут их и не заключат с нами сепаратный мир у них за спиной. Британцы еще те хитрюги, у них опыт подобных закулисных сделок. Что бы там ни болтал Черчилль о демократии и свободе, он в этой войне сражается отнюдь не за демократию, а за то, как бы не ослабла удавка, в которой он держит всю огромную Британскую империю. Он прекрасно понимает, что в будущем Советский Союз в статусе страны-победителя доставит Англии немало головной боли, куда больше, чем Германия. Но я сомневаюсь, чтобы он в открытую решился выступить против Рузвельта, потому что янки не прочь наложить лапу на то, что уже давно принадлежит англичанам.

— А с нами что будет, потому что, если я вас верно понял, нам эту войну уже ни за что не выиграть?

— Ну, когда я говорю об упущенной победе, я имею в виду военную ситуацию, но не экономическую. Даже если нас разгромят, экономически мы были и останемся сильной страной, во всяком случае, нам будет чем козырнуть в игре. Крах Гитлера и нацизма вовсе не означает конца Германии. Если нам каким-то образом удастся выкарабкаться из всего этого, мы еще убедимся, что умнее будет не ссориться ни с Западом, ни с Востоком, и мы еще подружимся с Советским Союзом.

Он, видимо, понял, что поставил меня в тупик своей тирадой, в особенности ее финалом, потому что тут же продолжил:

— Ты, конечно же, не читал Карла Маркса, куда там — эти же вам не давали его читать, потому что, если бы ты его все же прочитал, ты бы понял, куда дует ветер. Капитализм, мой юный солдат, просмердел до основания и теперь переживает стадию умирания. Вот для того, чтобы не дать ему умереть, ради этого нас с тобой и отправили сюда, и именно ради этого мы здесь убиваем, жжем, разрушаем и, кто знает, может быть, даже и погибнем. И если тебе пытаются впечатать в мозги, что, дескать, ты здесь защищаешь свою страну, забудь об этом, потому что они послали тебя сюда вовсе не для этого. Очень рад, что ты внимательно выслушал меня, молодой солдат, спасибо тебе.

И, повернувшись на каблуках, так и оставил меня в растерянности стоять около догоравшего амбара.

Мне ежедневно приходилось видеть гауптмана Бека то в одной роли, то в другой, но тогда он повернулся ко мне совершенно иной, неизвестной мне стороной.

Он тоже запомнил меня, но когда пару дней спустя я попытался задать ему еще парочку колких вопросов, он просто сказал мне:

— Слова словами и останутся, а вот нам с тобой следует пока что думать о том, как выбраться живыми из этой заварухи. Может, еще и потолкуем!

Но потолковать так и не пришлось, потому что знойным летом 1943 года во время проведения того, что принято называть «операцией «Цитадель» и что вошло в историю под названием Курской битвы, как мне рассказали, гауптман Бек погиб во время проведения очередной вылазки.

День или два после нашей беседы прибыл гужевой транспорт. Жалкое это было зрелище, именно так я представлял себе остатки армии Наполеона. Прибывшие разместились в уже и так до отказах забитых хатах, занятых нами, и рассказывали байки одна ужаснее другой. Красноармейцы, нередко на лыжах, не давали им покоя ни днем ни ночью. Они были вынуждены делать привалы под открытым небом на морозе, а потери, как боевые, так и вследствие болезней, довели их до точки.

Как ни странно, среди них был врач, и гауптман Бек договорился об осмотре для наших. У меня из-за вшей загноилась рана, и я тоже решил не упускать возможность подлечиться. Мы неделями не мылись, и когда я снял повязку с раны на ноге, доктор посоветовал: