Магия моего мозга. Откровения "личного телепата Сталина" - читать онлайн книгу. Автор: Вольф Мессинг cтр.№ 18

Безусловно, никакими утвержденными методиками я не пользовался, ибо таковых не существует. Моя задача заключалась в том, чтобы прослушать мысли беженцев и определить степень их враждебности к СССР. То есть рядовой беженец, как правило, рад тому, что оказался в Советском Союзе, поскольку тем самым уберегся от преследований и возможной гибели. Конечно же, людей беспокоит содержание, питание, будущее трудоустройство, языковая проблема, но это как раз нормально.

Однако, как показывает практика того же НКВД, в среде беженцев оказываются и агенты Абвера, и диверсанты. Мои скромные способности не позволили бы определить, кто есть кто, но я бы смог выявить подозрительных субъектов, а уже следователи докончат начатое мною.

Проверку обставили, как опрос перед обедом: беженцы, продвигаясь в очереди в столовую, отвечали на несколько вопросов дежурного, задерживаясь у его столика буквально на несколько секунд. Этого времени мне вполне хватало, чтобы понять, о чем думает человек и что он скрывает.

Тревогу и страх испытывало большинство, однако у троих человек эти понятные эмоции были выражены резче и четче — я бы сказал, что эта троица боялась разоблачения.

Хотя, надо признать, они умело скрывали свои чувства и обладали существенной закалкой. Представились они как Мачей Колодзейский, Казимеж Пестшиньский и Энджей Дуда ^[37].

Чтобы легче было понять, почему именно этих людей я выделил из толпы, расскажу немного о ходе проверки.

Беженец, который проходил перед Энджеем Дудой (звали его, по-моему, Влодзимеж), размышлял о том, где ему взять свежего молока для дочери, а вот Энджей постоянно повторял про себя имя своего командира, настраивая себя на «выполнение задания». Мелькали воспоминания о разведшколе, о «куче рейхсмарок», о фольварке на завоеванных землях…

В общем, лично у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что Дуда никакой не беженец, а шпион-диверсант, хоть и начинающий.

Казимеж Пестшиньский отличался, прежде всего, лютой ненавистью ко всему советскому. Он просительно, угодливо даже улыбался, кланялся, но мысли его были тяжелы, как свинец — этот человек был готов убивать направо и налево.

Сперва я решил, что он один из тех, кого советская власть лишила капиталов или «родового гнезда», но нет. Казимеж всегда занимал невысокие места в обществе и польской армии — был он из крестьян, а служил в звании капрала.

При этом было заметно, как сознание Пестшиньского справляется с совестью — ведь Польша была завоевана Германией, а Казимеж, получается, верно служит немцам. Но этот человек постоянно убеждал себя, что «герман» наведет порядок, что «герман» оценит его верность, и так далее.

Что же касается Мачея Колодзейского, то им оказался чистокровный немец по имени Дитрих Цимссен. Польский он знал на «четыре с плюсом» — акцент был заметен.

Этот человек был спокойнее описанной парочки и гораздо опаснее их — опытный разведчик. Однако для меня его секреты не существовали, и лишь самому Цимссену казалось, что его голова — надежный сейф. Я «открыл» его без ключа.

После проверки я обо всем доложил лейтенанту Войцеховскому, а он уже передал дальше. Что с выявленными мною врагами СССР случилось дальше, я не знаю — их арестовали в тот же день и куда-то увезли».

Выписка из приказа наркома НКВД БССР № 0016/ «С» Минск,

9 октября 1939 г.

«Для служебного пользования

1. Утвердить штатное расписание рабочей группы, откомандированных в центральный аппарат Управления по делам интернированных и военнопленных из АН СССР и Главнауки Нарком-просвещения в кол-ве 16 чел.

В дальнейшем группу именовать «Пророк».

2. Руководителем группы назначить Орбели Леона Абгаровича. Предоставить ему право самостоятельно подбирать и представлять к назначению в штат в рамках установленных лимитов любых специалистов, необходимых для работы.

Собственный персонал группы тов. Орбели может назначать самостоятельно внутренними приказами.

3. В распоряжение группы выделить один автомобиль из гаража НКВД и спец/дачу в п. Ратомка Минского р-на.

4. Закрепить к группе уполномоченного тов. Войцеховского Томаша Исаковича.

5. Прикомандированных ученых содержать под присягой в штатах специального аппарата НКВД с ежедневным содержанием.

6. Финотделу центрального аппарата произвести все необходимые расчеты для закупки инвентаря, спец. оборудования, литературы, в т. ч. по командировкам по прямому представлению тов. Орбели.

Нарком внутренних дел БССР Цанава»

Совершенно секретно!

НКВД БССР

Управление по делам военнопленных и интернированных

Научно-экспертное отделение Минск, ул. Советская, 8/11.

Дата: 13 октября 1939 года Тема: дело В. Г. Мессинга, беженца Содержание: протокол заседания научной комиссии Присутствовали: Л. Орбели, председатель комиссии, академик, проф., д-р мед. наук; В. Мясищев, д-р мед. наук, проф., директор Ленинградского НИИ им. Бехтерева; Е. Шевалев, проф.; С. Рубинштейн, проф., академик; В. Гиляровский, проф., д-р мед. наук, и др.

«Л. А. ОРБЕЛИ: Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы выполнить важное поручение партии — подвергнуть всевозможным испытаниям присутствующего здесь Вольфа Григорьевича Мессинга, бежавшего в СССР от преследований немецких фашистов. Товарищи! Вы все могли ознакомиться с результатами многочисленных проверок, которые устраивали товарищу Мессингу в Австрии, Польше, Германии и Франции. Если верить писаному, то факты впечатляют. Однако долг советского ученого состоит в том, чтобы, пользуясь достижениями буржуазной науки, создавать свою собственную, новую и передовую. Поэтому я предлагаю начать… Вы что-то хотите добавить, тов. Мясищев?

МЯСИЩЕВ: Мне бы хотелось предостеречь некоторых коллег от огульного отрицания телепатии и прочих психологических «чудес». Перед началом нашего… мероприятия, скажем так, я слышал немало насмешливых комментариев. Между тем, даже мой учитель, Владимир Михайлович Бехтерев, не отрицал подобных феноменов. Он лишь призывал к изучению всех возможностей человеческого мозга. Поэтому… Будем серьезнее!

ОРБЕЛИ: Справедливое замечание. Приступим. Товарищ Войцеховский, вы будете переводить?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, Вольф Григорьевич еще плоховато говорит по-русски.

ОРБЕЛИ: Товарищ Шевалев, вам слово.

ШЕВАЛЕВ: Товарищ… Мессинг. Скажите, вы действительно читаете человеческие мысли?

МЕССИНГ: Да, но это не собственно чтение, как таковое. Никаких букв и слов я не вижу, воспринимается звучание, часто крайне запутанное, перебиваемое мыслеобразами — как бы картинками. Правда, именно мыслеобразы помогают мне понять, о чем думает человек, языка которого я не понимаю. Например, португалец или даже японец. Образы, которые возникают в человеческом мозгу, интернациональны и не зависят от языковых барьеров.