Андропов - читать онлайн книгу. Автор: Рой Медведев cтр.№ 84

У Бориса была очень большая коллекция бриллиантов, и приятели называли его нередко между собой «Борисом Бриллиантовым». Дружба с Галиной превращала и самого Бориса в очень влиятельного человека, вокруг него начинали крутиться разного рода сомнительные личности, связи которых уходили в глубины подпольного бизнеса, черного рынка и уголовного мира Москвы. Уже в 1979–1980 годах Борис Буряце начал искать пути и возможности для отъезда за границу. Его не покидала тревога. Известный на Западе автор популярных песен Стенли Лаудан писал в одной из своих книг о знакомстве с Буряце: «Борис ждал меня перед гостиницей. Я сел в его машину. Милиционеры, стоявшие на перекрестках, отдавали Борису честь. Почему? Когда мы вошли в его квартиру, у меня захватило дух. На стенах без просвета висели великолепные старые картины, полы покрыты чудесными персидскими коврами, вдоль стен роскошная антикварная мебель, горки с превосходнейшим фарфором, иконы, хрусталь, хрустальная же бесценная люстра. Такое богатство в Советском Союзе можно было встретить только в музее… "Что такое сделал Борис для России, что имеет право жить в такой роскоши?" — подумал я. Он жил один, это было видно с первого взгляда, хотя из-за подушки выглядывал кончик женской ночной рубашки. "Смотри! Кое-что из этого было когда-то в коллекции царя". Я не сомневался, он говорил правду. Чудесный старинный серебряный сервиз: серебряные столовые приборы, такие тяжелые, что я чуть не уронил поданный мне для осмотра нож. Произведения искусства, которыми мог бы гордиться любой западный музей. И вот — "гранд-финал". Борис достал замшевый мешочек и высыпал его содержимое на стоящий между нами столик. В свете лампы засверкала горка старинных драгоценностей: браслеты и серьги, заколки, брошки, кольца, бриллианты, рубины, сапфиры и изумруды блистали в оправах из старинного золота и серебра. Я онемел, а зеленые глаза Бориса искрились на фоне бесценного богатства» ^[232].

В самом конце января был проведен обыск и на квартире Бориса Буряце. За обыском последовал вызов на допрос. Борис был обеспокоен, но надеялся, что Галина Брежнева поможет ему выйти из трудной ситуации. Он надел норковую шубу, натянул норковые сапоги, взял с собой маленькую собачку и поехал на своем «мерседесе» в Лефортово — в следственное управление КГБ. Однако по окончании допроса Буряце объявили, что он арестован и имеет право сообщить об этом прискорбном факте своим родственникам еще до того, как его отправят в тюремную камеру. Борис позвонил не брату Михаилу, а Галине Брежневой, но она не смогла ничего ответить от возмущения и растерянности.

Благодаря любезности и вниманию председателя Верховного суда СССР Е. А. Смоленцева, а также правам и статусу народного депутата СССР я получил возможность в начале 1991 года ознакомиться с многотомными делами А. А. Колеватова, Б. Буряце, некоторых торговых дельцов. И обвинительные заключения, и протоколы допроса, и тексты приговоров содержат данные о многочисленных хищениях, взятках, длинные списки изъятых драгоценностей. Однако нигде в этих с сотнями различных документов томах нет упоминаний о связях подсудимых с Галиной Брежневой, с семьей Щелокова, с семьей В. Гришина или с самим Брежневым. Даже для такого неспециалиста, как я, было очевидно, что каждый из подсудимых мог так долго находиться на посту и иметь столь баснословные ценности лишь при наличии мощного покровительства власть имущих. Но ни следователи, ни государственные обвинители, ни судьи не задавали (или не заносили в протокол) вопросов о связях подсудимых с партийными лидерами и членами их семей. Однако и для большинства членов Политбюро, и для крупных дельцов теневой экономики и уголовного мира было понятно, против кого направлены эти удары пришедшей в движение машины КГБ. Андропов и его политические союзники демонстрировали свою осведомленность и силу. Западные газеты переполнялись разного рода слухами, корреспонденты хотели получить в ТАСС фотографию Галины Брежневой, но их просьбы не были выполнены.

Под давлением ближайшего окружения, стремившегося продемонстрировать мобильность и относительное здоровье Брежнева, он отправился в марте 1982 года в далекий Узбекистан, чтобы вручить этой республике орден Ленина. В Ташкенте Брежнева с великими почестями встречал Шараф Рашидов, партийный руководитель республики и «писатель», произведения которого большими тиражами распространялись не только в Средней Азии. Этот визит, однако, кончился драматически.

Как обычно, все поездки Брежнева были заранее расписаны по специальному графику; надо было подготовить охрану и встречу. Но в один из дней график и порядок визита были нарушены. Без особой подготовки Брежнев и Рашидов решили осмотреть сборочный цех одного из крупнейших в стране авиационных заводов в Ташкенте. Вот как описывал случившееся начальник личной охраны Брежнева Владимир Медведев: «Выйдя из машины, двинулись к цеху сборки. Ворота ангара были распахнуты, и вся масса людей также хлынула в цех. Кто-то из сотрудников охраны с опозданием закрыл ворота. Тысячи рабочих карабкались на леса, которыми были окружены строящиеся самолеты, и расползались наверху повсюду, как муравьи. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу. Чувство тревоги не покидало. И Рябенко, и мы, его заместители, настоятельно требовали немедленно вернуться, но Леонид Ильич даже слушать об этом не хотел.

Мы проходили под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг нас сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич уже почти вышел из-под самолета, когда раздался вдруг скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка — во всю длину самолета и шириной метра четыре — под неравномерной тяжестью перемещавшихся людей рухнула!.. Люди по наклонной покатились на нас. Леса придавили многих. Я оглянулся и не увидел ни Брежнева, ни Рашидова, вместе с сопровождающими они были накрыты рухнувшей площадкой. Мы, человека четыре из охраны, с трудом подняли ее, подскочили еще местные охранники, и, испытывая огромное напряжение, мы минуты две держали на весу площадку с людьми.

Люди сыпались на нас сверху, как горох.

…Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним — Володя Собаченков. С разбитой головой. Тяжелая площадка, слава богу, не успела никого раздавить. Поднимались на ноги Рашидов, наш генерал Рябенко, местные комитетчики. Мы с доктором Косаревым подняли Леонида Ильича. Углом металлического конуса ему здорово ободрало ухо, текла кровь. Помогли подняться Володе Собаченкову, сознание он не потерял, но голова была вся в крови, кто-то прикладывал к голове платок. Серьезную травму, как потом оказалось, получил начальник местной "девятки", зацепило и Рашидова.

…Конечно, если бы мы не удержали эту тяжеленную площадку с людьми на ней — всех бы раздавило, всех, в том числе и Брежнева» ^[233].

Несмотря на травмы и перелом ключицы, Брежнев настоял на продолжении визита и на следующий день прочитал большую речь и вручил Рашидову орден Ленина — для всего Узбекистана. Однако уже в самолете при возвращении в столицу Брежнев чувствовал себя плохо, и его положили в больницу на улице Грановского. Он с трудом говорил и почти не мог пользоваться правой рукой. Общее состояние генсека было очень тяжелым. Брежнев находился в больнице до начала лета, хотя его два раза поднимали с постели, переодевали и везли в Кремль — на торжественное собрание в день рождения В. И. Ленина и на майский Пленум ЦК КПСС.