Дневник детской памяти. Это и моя война - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Машир cтр.№ 12

* * *

При воспоминании о войне оживает мое постоянное чувство голода. Вместо школы война. А наше детство – сплошной страх, тревога и, конечно, голод, который ведь и после войны не закончился. Помню, в 47-м страшно голодали, ели траву и лепешки из липовых листьев, да еще корова у нас пала, но люди приносили нам молоко, говорили – детям. Отец вернулся только в 46-м, его задержали на восстановлении Ленинграда. К нам приехал совсем незнакомый военный.

Помню, однажды он лежал, а я думала, что спит. И я тихонько крадусь на цыпочках отломить хлебца, добралась до него, оглянулась – не видит ли, а он смотрит на меня, и у него по щекам текут слезы…

А потом он пошел работать на комбайн и заработал много зерна. Вот тут-то мы и наелись пшеничного хлеба! Я до сих пор обожаю белый хлеб, покупаю всегда разный и люблю, чтобы дома было много хлеба…

* * *

Не буду больше отнимать у вас время. Ну какие мы участники Победы! Мы были просто заложники войны.

Фрагмент интервью, записанного незадолго до того, как Евгений Павлович от нас ушел

…Ну, воспоминания, как озарения, на всю жизнь со мной.

Я рос, как и все, тяжело и бедновато. Так сложилась жизнь, что война, я только что закончил седьмой класс. Мне 14 лет. Помню, как в школьном драмкружке участвовал, с приклеенными усами всех смешил. И все меня называли артистом. А я тогда и не думал даже всерьез об актерской профессии. В то время героями были Чкалов, Байдуков, Беляков. И мы с братом мечтали о самолетах. Это папа нам много рассказывал о конструкторах, о самолетах – он работал на авиационном заводе инженером. Отца звали Павел Васильевич.

Ну а потом волей судьбы – немцы под Москвой, паника. Вот это 16 октября 41-го, когда Москва вся устремилась на вокзалы ^[5].

* * *

Помню, уже нечего было есть. Мы – мама, брат и я – все поступили на папин завод и получили рабочие карточки. Это по 400 граммов хлеба. Мама табельщицей. Старший брат копировальщиком. А я пошел в УПК (учебно-производственный комбинат) и через два месяца токарем стал. Голодное время нашу семью как-то особенно сблизило. Хотя у нас всегда дом был хороший. Родители давно умерли. Но в душе они со мной, конечно. Я очень любил папу. Но боготворил маму. Простая семья, простая русская женщина, может быть, не очень образованная мама была, время ей досталось такое… А отец стал еще «почетным донором СССР», много крови сдал…

Ну вот! В памяти – на заводе ночная смена, я все время тыкаюсь головой в крутящийся барабан на этом станке. «Т-109», что ли, он назывался. Под ногами ящик – для роста. Однажды я шайбы точил и сумел забить станок стружкой. Попробовал сам справиться – не вышло, пришлось мастера звать. Мастер пришел: «Да ты что, ненормальный!» Взял кувалду, как долбанул и совсем забил станок. Разозлился на меня, на себя, потом как дал мне под зад ногой…

В общем, пришлось мой станок разбирать. Так что всякое бывало! Но работали мы, мальчишки, на совесть, изо всех наших физических сил!

* * *

Помню, как мама мне, младшему сыну, все кусочек какой-нибудь подсовывала по ночам. Жалела меня. А брат Николай относился потом уже к ИТР (инженерно-технические работники). Мама все говорила: «Нет-нет, мне не хочется есть!» Ей, знаете, как-то все время не хотелось есть, и я верил ей!

Наш дом хорошо помню. В то время через него проходили разные люди – пригретые родственники, и близкие, и дальние. Беженцев ведь тогда было много! Все спали вповалку. И мама – русское лицо, обаятельное, мягкое. Так она любила нас, что она самая большая страна моя, понимаете, она для меня самое большое на свете! Анна Ильинична ее звали.

* * *

Помню, еще война не закончилась, нас, мальчишек, послали учиться как стахановцев в авиационный техникум. Приняли сразу на третий курс. Я учился и понимал, что это не мое дело. А вот брат потом инженером стал. Я в самодеятельности, конечно, играл. Читал Зощенко, Чехова. И был очень популярным в своем техникуме! А потом уже стали возвращаться театры из эвакуации, хотя война еще продолжалась. Помню МХАТ, «Три сестры» – на сцене березки, красивые миниатюрные женщины с красивыми голосами куда-то хотят уехать, в Москву уехать… Оркестр, красивая военная музыка…

И так я плакал, сидя на ступеньках МХАТа, что уже окончательно стало понятно, что я просто должен стать актером!..

Братья Леоновы с мамой. Жене (справа) 5 лет, Коле – 7 лет.

P.S.

Эта пленка в моем архиве – единственная, записанная не мной. Она досталась мне в подарок. Вот ее история.

17 октября 1994 года в редакции «МК» при вскрытии кейса, в котором вместо долгожданных документов о тайнах армейского бизнеса оказалась взрывчатка, погиб военный корреспондент Дима Холодов. Диме было 27 лет. Он успел в своей короткой жизни стать инженером-электронщиком, закончив с отличием МИФИ, а до этого послужить в морской пехоте, подготовить к печати книжку собственных сказок, написать десятки военных репортажей из всех «горячих точек» страны. (Собственно, вся наша страна в 90-е была «горячей точкой».) А главное – успел написать несколько разоблачительных статей о коррупции в армии. Вот за это Диму и взорвали. «Близко подошел» – говорят в таких случаях журналисты. Помню, ощущение было такое, будто взорвали всех нас! Подло и цинично… оттого, что не на войне!

Именно Дима записал эту пленку. Видимо, подустав от военной темы, его потянуло к светлому человеку и всеобщему любимцу Евгению Леонову. Его действительно было о чем поспрашивать, я знаю…

А дальше эту аудиокассету мне передал Юрий Викторович Холодов, отец Димы. После нашей беседы в подмосковном Климовске, Димином доме, я спросила – не осталось ли пленки с голосом Димы мне для радио – хорошо бы в передаче о нем люди услышали его голос. И мама, и отец только руками развели – «ничего нет». Но выход нашелся – в маленькой коробке оказалось с десяток кассет – Димины рабочие записи. Немного. Похоже, он писал и стирал, и снова писал на одних и тех же, да и голова электронщика – это память особая.

Вот его голос интервьюера и прозвучал в радиопередаче. А когда я после эфира хотела вернуть пленку, Юрий Викторович пожелал – пусть останется вам на память. Спустя 20 лет, архив заговорил! Пользуясь случаем, говорю спасибо брату великого артиста, Николаю Павловичу Леонову за предоставление скромной уцелевшей фотографии из детства.