Повседневная жизнь Арзамаса-16 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Матюшкин cтр.№ 79

Итоги испытаний 1962 года главный конструктор Е. А. Негин характеризовал довольно критично: «Заряды мы делать не разучились, но ничему новому не научились».

К техническим и бытовым трудностям добавлялись проблемы, которые возникали на полигонах в связи с визитами самого высокого начальства. В 1963 году испытатели из Арзамаса-16 работали на полигоне Капустин Яр. Созданный в 1947 году как ракетный, этот полигон дал старт ракете Р-5М, которая унесла на расстояние 1200 километров отделяемую боеголовку с атомным зарядом саровского производства с поэтическим названием «Татьяна». К этому времени привычные бытовые условия (примерно одного уровня комфортности с ранее описанными) явно не способствовали жизненному разнообразию.

И вдруг — одно мероприятие за другим. Началось с того, что ввели «жесткий пропускной режим», затем были перекрыты бетонные дороги, разрешено ездить лишь по грунтовым, где машины поднимали тучи рыжей пыли. Недоумевали и возмущались. Когда же в городке побелили все деревья, а бетонку на всем полигоне солдаты стали мыть мочалками с мылом, а это не менее сотни километров; пожухлые травы вдоль дороги красили зеленой нитроэмалью из краскопультов, просочился слух, что едет Н. С. Хрущев. У площадок покрасили заборы, дорожки обложили кирпичом и побелили их известью. Рядом с КПП сделали круглую «клумбу» из песка, белыми камешками выложили «голубя мира». Приехал замполит, посмотрел, сказал, что армия — не богадельня, и заставил переделать «голубя» на красную звезду с серпом и молотом.

Никита Сергеевич пожаловал на полигон с большой свитой. На площадке у специально построенной трибуны была продемонстрирована новая военная техника, которая после парада выезжала на огневую позицию, где и было проведено несколько пусков. Не все прошло гладко: при пуске крупного осколочно-фугасного реактивного снаряда «Коршун» произошел отказ. А когда доложили, что система пуска отказала, снаряд вдруг сорвался с места и полетел, что вызвало взрыв смеха высоких гостей. Посетил Никита Сергеевич площадку, где была организована выставка ядерных боеприпасов. При посещении вышла заминка: Н. С. Хрущева и его помощника пропустили, а остальных «тормознули», чем вызвали большое неудовольствие. Пояснения Н. С. Хрущеву давал С. Г. Кочарянц. Никита Сергеевич очень удивился, что «армяне» сумели проникнуть в «святая святых», но докладом остался доволен.

Вообще, народ на полигонах работал самый интернациональный. Истории, связанные с большим фамильным выбором в России, не один раз позволяли улыбнуться испытателям в тяжелых условиях не столь уж разнообразных будней. Один интересный эпизод тех времен. На полигон прибыла группа аналитиков во главе с молодым, очень эрудированным специалистом Генрихом Федоровичем Королем. После пуска аналитики уселись в комнате вычислительного центра полигона и углубились в исследование записей телеметрической аппаратуры. Раздается телефонный звонок, Генрих Федорович снимает трубку и представляется: «Слушаю, Король». — «Какой еще король?» — «Генрих!» На противоположном конце со злостью бросают трубку. Снова звонок, диалог повторяется. Спустя несколько минут появляется подполковник с повязкой на руке «Дежурный по управлению» с вопросом: «Кто из вас хулиганил по телефону, генерал-полковнику Вознюку представился каким-то королем Генрихом? Мне приказано хулигана выявить, в 24 часа удалить без права посещения полигона!» Улыбнувшись, Генрих Федорович достал пропуск, продемонстрировав, что он и есть самый настоящий Король. Подполковник смущенно попросил прощения, откозырял и удалился.

В другой раз после пуска «Пионера-3» в столовой, где на каждый стол начальником экспедиции Б. А. Фейгиным было поставлено по бутылке водки (за наличный расчет) на четверых, чтобы «отметить успех», бывший полковник Ракетных войск, ставший заместителем начальника испытательного отделения одного из институтов Геннадий Алексеевич Солнцев поинтересовался здоровьем С. Г. Кочарянца. Ему ответили, что ему уже 73 года, поэтому, естественно, возраст сказывается. В разговор вступил Фейгин: «Конечно, старый, ведь у него даже зять — совсем старик!» Арзамасцы удивились: «Какой зять? У него три сына!» — «Да вот месяц назад сюда приезжал, звонил мне и представился зятем Кочарянца. Я ему свою „Волгу“ дал». Все сразу всё поняли: «Так это был наш хозяйственник Зятев, видимо, он представился как „Зятев от Кочарянца“, ведь у вас есть начальник отдела Женихов, а у нас — Зятев!» Все хохотали ^[120].

С первым пуском «Пионера-3» связан не один анекдотичный случай. На полигон приехал новый главнокомандующий РВСН генерал армии Максимов, который должен был присутствовать в бункере стартовой площадки. Эффект присутствия высокого начальства сработал и на этот раз… По команде «Ракету к бою. Пуск!» майор нажал на кнопку «Пуск» и застыл в этом положении как статуя (хотя должен был нажать и отпустить кнопку). А далее идет репортаж; «Сброс схемы», затем подается, естественно, команда телеметристам и киносъемщикам: «Снять протяжку»… Ситуацию сразу оценил генеральный конструктор А. Д. Надирадзе и, не дав ей развиться, скомандовал по-генеральски: «Отставить! Повторно нажать и отпустить кнопку „Пуск“!» К счастью, ракета пошла, головная часть «пришла в малый квадрат» на цель.

На следующий день председатель госкомиссии — первый заместитель начальника ГУРВО генерал-лейтенант А. Ф. Фунтиков (на самом деле он 190 сантиметров роста и примерно 120–130 килограммов веса!) вопрошает: «Генерал Желтаков, кто у тебя за пультом пуска сидел?» — «Инженер-майор такой-то». — «Он что, церковно-приходскую школу кончал?» — «Никак нет, академию имени Дзержинского». — «Так он что, не мог прочесть: „нажать и отпустить“? Я понимаю, что присутствие высокого начальства вызывает у кого эмоции, у кого поллюции…» Далее все потонуло в хохоте, инцидент был исчерпан ^[121].

Не всегда инциденты заканчивались столь безобидно. При первом пуске одного из ракетных комплексов, поскольку сразу два высоких начальника в Москве хотели иметь прямую трансляцию пуска, установили два канала связи. По ЗАС (засекречивающей аппаратуре связи) докладывали первому заместителю главкома РВСН генерал-полковнику Ю. А. Яшину, а по ВЧ-связи начальнику ГУРВО генерал-лейтенанту А. А. Ряжских. По первому телефону шла общая трансляция, та, что была на командном пункте, а на вторую линию посадили начальника отдела анализа, полковника Минченю, который для четкости доклада взял заранее отпечатанную шпаргалку и, глядя на секундомер, бодро читал. Пуск был неудачный, ракета упала (примерно в трех километрах от одного из измерительных пунктов, о чем тотчас же доложили), но Минченя по своему каналу продолжал все так же четко докладывать по шпаргалке. Получился явный конфуз. Генерал А. А. Ряжских шуток, тем более таких, явно не любил. Минченя стал полковником в запасе.

Вообще, процесс разработки, отработки и особенно завершающий этап — летные испытания нового ракетного комплекса — является весьма сложным процессом, в котором участвуют до сотни различных организаций из разных министерств и ведомств, которыми надо руководить в течение трех — пяти лет как большим симфоническим оркестром. Роль дирижера в начальной стадии играет головная организация по проектированию комплекса, ближе к завершающему этапу и в процессе полигонных испытаний — совет главных конструкторов, собираемый по инициативе головной организации; и, наконец, в процессе проведения испытаний — государственная комиссия, назначенная постановлением (решением) правительства, состоящая из 25–40 человек и имеющая широкие полномочия.