Повседневная жизнь Арзамаса-16 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Матюшкин cтр.№ 30

Если не принимать во внимание эту, специфически отечественную эпопею с названием, режимная служба объекта складывалась примерно так же, как в любой другой стране, желающей защитить свои секреты. Было утверждено «Временное положение об охране объекта № 550» ^[31]. Начальнику объекта в целях установления твердой дисциплины среди всего населения в части выполнения требований секретности предоставлялись дисциплинарные права командира дивизии. Фактически это означало, что каждый в зоне объекта приравнивался к военнослужащему этой виртуальной дивизии с подчинением своему командиру. Прием на работу в КБ-11 и в строительную организацию производился только после соответствующей проверки будущего работника органами госбезопасности. Проверяли, как говорится, до «третьего колена». Любое сомнение в благонадежности человека закрывало для него ядерный объект. Были исключения ради дела, но они скорее подтверждали правило. Режим накладывал серьезные ограничения на права человека, закрепленные в советской конституции. Сотрудники, не имевшие соответствующей формы пропуска, могли выехать за пределы зоны даже по служебным делам только по разрешению местного представителя МГБ СССР. По личным делам выезд разрешался в исключительных случаях. Отпуска были запрещены, вместо них полагались денежные компенсации. Для личной переписки был введен специальный почтовый ящик Главпочтамта Москвы. Долго существовал такой адрес для переписки: «Москва, Центр-300». Сопровождение и доставка всей входящей и исходящей корреспонденции осуществлялись только фельдсвязью МВД СССР.

Следующим шагом для осуществления пропускного режима в запретную зону и выхода за ее пределы стало создание в июне 1947 года военной комендатуры и бюро пропусков. Деятельность этих служб была жестко регламентирована «Временной инструкцией о порядке пропуска в закрытую зону объекта». Вводилось несколько видов пропусков — постоянные и временные. Первые выдавались только руководящему составу объекта, строительного подразделения и оперативному составу МГБ и МВД Подписывал их исключительно начальник объекта. Вторые, временные пропуска выдавались всем работавшим на территории зоны, но проживавшим за ее пределами; или работавшим вне объекта, но проживавшим на его территории. Их подписывало официальное лицо более низкого ранга — начальник бюро пропусков. Но разрешение давал тоже один из руководителей или объекта, или строительного управления.

Исключений в пропускном режиме не было ни для кого. Под его нормы подпадали все, в том числе и военнослужащие, охранявшие объект. Перед Министерством государственной безопасности высшим руководством страны была поставлена задача не допустить ни малейшей утечки информации с объекта, тщательно проверить всех и вся, если они находятся в закрытой зоне или каким-то образом с ней связаны.

Особое беспокойство у руководства объекта, органов госбезопасности вызывало разглашение секретных сведений об объекте в устной форме. В течение 1946–1948 годов были изданы на объекте и присланы из Первого главного управления приказы, обращающие внимание всех сотрудников объекта на недопустимость «всякого рода болтовни о местонахождении и назначении объекта».

Так, 27 декабря 1946 года П. М. Зернов издал приказ, в котором говорится: «Приказываю: 1. И. о. начальника 1-го отдела Борискину С. В. предупредить в последний раз всех работников объекта, что объект имеет большое государственное значение, и за разглашение местонахождения и задач объекта виновные будут привлекаться к уголовной ответственности». С этим приказом знакомили под роспись всех работающих. Судя по всему, не все сумели строго выполнять эти приказы. Так, на 8 лет лишения свободы за разглашение сведений о работе ПГУ и объекта в 1948 году был осужден начальник Отдела капитального строительства объекта. В силу служебного положения он принимал от строителей готовые сооружения вместе с видными руководителями и учеными. Имел право в числе немногих руководителей объекта подписывать разрешения на печатание секретных документов. Сам расписывался на приказах о наказании «болтунов». Более того, он должен был сам вести разъяснительную работу среди сотрудников отдела, которым руководил. И он расписался в том, что такую работу провел.

Трудно объяснить, что заставило его разговориться, может быть, желание выглядеть более значительным в глазах окружающих, однако при выезде в командировку в Москву, как говорится в приказе по ПГУ № 350 от 22 сентября 1948 года, «он разгласил своим знакомым секретные сведения о работе Главка и объекта», за что 11 сентября 1948 года был осужден на 8 лет лишения свободы ^[32].

Этот случай подтверждает, что изначально основное место в системе защиты государственной тайны отводилось конкретным ее носителям — ученым, инженерам, специалистам, рабочим. От их понимания проблемы, самоконтроля зависело эффективное выполнение мер, принимаемых правительством, руководством ПГУ и объекта.

При подготовке испытаний первой атомной бомбы на полигоне мероприятия по режиму и охране, разработанные Первым главным управлением совместно с военными и органами госбезопасности, отмечались особой строгостью. Всю эту работу на полигоне возглавлял заместитель начальника ПГУ при Совете министров СССР генерал-лейтенант П. Я. Мешик, который был назначен на время испытаний заместителем научного руководителя испытаний И. В. Курчатова по режиму и охране. Перевозка специзделий, узлов и деталей на полигон проводилась особыми поездами, с переадресовками в пути следования. Контроль за перевозками изделий на железнодорожном транспорте осуществлял лично министр путей сообщения СССР Б. П. Бещев.

Все участники испытаний и привлеченные лица прошли дополнительные проверки через Министерство государственной безопасности СССР. За 10–15 дней до испытания была проведена перерегистрация всех пропусков с тем, чтобы ограничить доступ на площадку Опытного поля. После проведенного испытания подписки о неразглашении сведений об испытании были взяты у 2883 человек.

Взрыв советской атомной бомбы 29 августа 1949 года потряс мир. В США состоялось экстренное заседание кабинета Трумэна, в Англии — кабинета Эттли, на которых обсуждались военно-политические аспекты этого события, а также вопрос, каким образом Советский Союз, истощенный войной, так быстро создал атомное оружие, и почему руководители США и Англии не получили заблаговременно сведений от своих разведок об этом. Это косвенно подтверждает, что «глобальная» защита государственных секретов на первом этапе создания ядерного оружия в СССР себя оправдала.

Охранные функции были одной из существенных сторон повседневной жизни и деятельности КБ-11, а затем и всего города. Когда случалось нарушение установленных правил режима секретности, это рассматривалось как чрезвычайное происшествие. Виновные наказывались со всей строгостью. Иногда это наказание объявлялось приказом начальника объекта, но далеко не всегда дело ограничивалось этим. Кроме уже упомянутого случая, органами МГБ за период 1947–1950 годов несколько работников КБ-11 были арестованы и преданы суду за подобные поступки ^[33].