Николай и Александра - читать онлайн книгу. Автор: Роберт К. Масси cтр.№ 110

По мере продолжения войны Распутин, как и Ленин, все больше убеждался в том, что, кроме мира, русскому народу нужен хлеб. Он понимал, что нехватка хлеба объясняется плохим подвозом, и неоднократно напоминал императрице, что главной проблемой для России является железнодорожный транспорт. Однажды, в октябре 1915 года, он настоял на том, чтобы государыня объяснила супругу необходимость задержать на трое суток движение всех пассажирских поездов и доставить в города запасы продовольствия и топлива.

Когда речь шла о назначении министров – область, в которой влияние Распутина оказалось наиболее вредным, – старец действовал без всякого определенного плана. Назначая чиновников на самые важные посты в государстве, он останавливался на тех, которые симпатизировали или делали вид, что симпатизируют ему; на худой конец таких, которые ему не мешали. Честолюбивым Распутин не был и не испытывал потребности править Россией. Он желал лишь одного – продолжать вести разгульный образ жизни. Когда государственные мужи, пренебрегая его влиянием на царицу, пытались выступить против него, он делал все, чтобы их сместили. Способствуя выдвижению своих сторонников на все ключевые должности в правительстве, старец добивался не власти, а собственного спокойствия.

В конечном счете назначение на все высшие должности в правительстве и в церковной иерархии оказались в руках этого сибирского мужика. Подчас выбор «Божьего человека» мог бы вызвать смех, не будь это смех сквозь слезы. Однажды в ресторане «Вилла Роде» Распутин встретил А. Н. Хвостова. Когда запел цыганский хор, старец остался недоволен: по его мнению, басы были слабоваты. Тогда он обратился к Хвостову. Хлопнув его по широкой спине, он воскликнул: «Братец, иди-ка, помоги. Вон ты какой толстый, шуму много наделаешь». Изрядно подвыпивший, Хвостов поднялся на эстраду и принялся горланить. Распутин в восторге захлопал в ладоши и громко выразил свое одобрение. Вскоре после этого эпизода неожиданно для всех Хвостов стал министром внутренних дел. По этому поводу член Государственной думы В. М. Пуришкевич не без горечи заметил, что теперь, чтобы стать министром, надо не ведомством уметь управлять, а участвовать в цыганском хоре.

Пламенная поддержка Распутиным принципа самодержавия, в который верила государыня, в известной мере объяснялась стремлением старца обезопасить себя. Ведь он мог бы уцелеть лишь при такой системе правления, при которой его покровитель и покровительница обладали бы безграничной властью. Вот почему он выступал против тех депутатов Думы и иных лиц, которые требовали создания «ответственного министерства», поскольку такое правительство первым делом покончило бы с ним. Он и впрямь был убежден, что ни думские депутаты, ни их председатель, Родзянко, не представляют подлинную Россию. Разве они выходцы из крестьянской России? Он был сторонником монархии не только потому, что она его устраивала, но еще и потому, что это единственный вид правления, который признавали крестьяне. Испокон веков крестьянство смотрело на царя как на своего заступника. Аристократы же, придворные, землевладельцы – те, кто заседал в Думе, – издавна стояли между мужиками и государем императором. Выходит, не Распутин, а депутаты Думы, не брезгуя никакими средствами, пытались отобрать власть у царя. Если же наделить Думу еще большими полномочиями, тем самым ослабив роль самодержавия, это приведет к гибели России, которая стоит на трех незыблемых принципах – царь, церковь, народ. «Распутин отлично это понимал и выступал против Думы». «Ответственное министерство, – писала царю государыня, – как говорит наш Друг, будет концом всего».

Как же относился император к таким настойчивым письмам, в которых супруга требовала от него назначения того или иного министра и, самое главное, большей веры в «нашего Друга»? Иногда Николай II попросту пренебрегал ее рекомендациями, замыкаясь в панцирь молчания, избегая прямых ответов, и без лишних слов принимал собственные решения. Само многословие писем Александры Федоровны служит доказательством тому, что она часто была недовольна ответами государя. Если бы она действительно самолично управляла государством, а император являлся бы марионеткой в ее руках, то к чему нужны были столь настойчивые просьбы?

Однако, хотя царь не всегда шел навстречу пожеланиям своей супруги, он редко отвечал категорическим отказом. Особенно это касалось личности Распутина. К старцу государь относился терпимо и уважительно, с долей доброго скептицизма. Иногда, признавался он, полурелигиозная-полусветская беседа с Распутиным успокаивала его. Отправляясь на фронт в марте 1915 года, царь писал императрице: «Уезжаю с таким душевным спокойствием, что сам удивляюсь. Какова тому причина – беседа с нашим Другом или же опубликование в газетах известия о смерти Витте [скончавшегося от апоплексического удара в возрасте шестидесяти семи лет], – я не знаю». В то же время государя раздражало постоянное вмешательство Распутина в вопросы политики, и он просил жену не впутывать «нашего Друга».

И все-таки, когда императрица особенно настойчиво просила супруга прислушаться к советам «Божьего человека», государь нередко уступал. Он знал, как рассчитывает царица на воздействие и молитвы старца; он собственными глазами видел, какие чудеса творил тот у постели больного наследника и умирающей Анны Вырубовой. Чтобы утешить супругу и успокоить ее страхи, царь шел ей навстречу. После отъезда государя в Ставку это происходило все чаще и чаще. Позднее, передав в руки императрицы управление внутренними делами, Николай II стал предоставлять ей право выбирать и назначать министров по подсказке Распутина. В этом была роковая ошибка царя, неосмотрительно утверждавшего такого рода «назначения». За ошибку эту он поплатится престолом.

Ранней осенью 1915 года исполнился двадцать один год с того дня, когда Александра Федоровна стала императрицей всероссийской. До сих государыня мало интересовалась политикой и не проявляла никакого честолюбия. Во внутренние дела державы она вмешивалась лишь тогда, когда следовало заступиться за Распутина. С министрами была едва знакома и первые десять лет своего замужества относилась к ним чуть ли не с благоговением. Лишь с большим трудом в 1905 году графу В. Б. Фредериксу удалось однажды убедить императрицу обсудить с государем какой-то политический вопрос. Когда министр двора вернулся и снова обратился к ней с той же просьбой, молодая женщина расплакалась. Однако с рождением сына и появлением во дворце Распутина всякий раз, как государыне казалось, что старцу угрожает опасность, она вмешивалась в дела управления страной. И тогда она становилась беспощадной: снятие Коковцова с поста премьер-министра было, по существу, делом ее рук. Но, не имея опыта ведения государственных дел, в присутствии министров императрица по-прежнему робела и молчала.

Когда же государь стал верховным главнокомандующим, все пошло по-другому: вакуум, образовавшийся в гражданской администрации, стал заполняться его супругой. Ни о каком регентстве не могло быть и речи. По существу, это было как бы распределение домашних обязанностей между супругами, что вполне соответствовало традициям русского самодержавия. «Когда император отправился на войну, вместо него, естественно, стала править его супруга», – по словам сэра Бернарда Пэйрса, это заявил великий князь Александр Михайлович, находивший такой выход вполне естественным.