Почти семейный детектив - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Мартова cтр.№ 38

— То есть ты хочешь сказать… — теперь пробормотал Галицкий. Голос его звучал растерянно.

— Я хочу сказать, что за мной кто-то следил. Приехал вслед за мной в Здравнево и притаился в кустах, чтобы убить. На Алесину беду, она оказалась там в то же время и в таком же пиджаке. И убийца просто ошибся, а когда понял это, то совершил вторую попытку, уже вечером.

— Ничего такая версия. Вполне себе жизнеспособная, — задумчиво сказал Гарик. — Может быть, я зря сообщил господину Дзеткевичу, что его судьбой мы займемся завтра. Может быть, все-таки есть смысл отдать его в руки местных ментов прямо сейчас?

— Добежать до канадской границы он все равно не успеет, — устало сказал Галицкий. — Сейчас уже поздно. Ганна устала, ехать с нами не сможет, да и лишние эмоциональные потрясения ей ни к чему. А одну я ее не оставлю. Так что, Гарик, иди спать. Оставим ситуацию до утра.

— А может, все-таки… — Но Галицкий не дал своему партнеру договорить.

— Иди отсюда, — рявкнул он. — Если ты не понимаешь, так я тебе открытым текстом говорю: пошел вон. Оставь ты нас уже наедине, черт бы тебя подрал.

В глазах Гарика, как в калейдоскопе, сменялись обида, злость, а потом насмешка.

— Лямур, тужур, бонжур, абажур, — пропел он на неизвестный Ганне мотив и неожиданно подмигнул ей. — Простите, что встал на пороге вашего счастья. Милуйтесь, ребята. Ганка, ты не теряйся. Илюха у нас на данный момент человек свободный. У тебя есть шанс занять открывшуюся вакансию мадам Галицкой.

И ловко увернувшись от брошенной в него диванной подушки, хохоча во все горло, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь гостиничного номера. В возникшей тут же тишине, густой и вязкой, как соленая вода в Мертвом море, Ганна отчетливо слышала стук своего сердца.

* * *

Ночь была волшебной. Когда Ганна закрывала глаза, то ей казалось, что она словно качается на волнах в небольшой уютной лодке, плывущей по гладкому, словно политому маслом морю. Или это сказывалось легкое головокружение после сотрясения мозга? Она распахивала глаза, уверенная, что сейчас увидит звездное небо с подмигивающей Большой Медведицей или Южный Крест, озаряющий дорогу к неизведанным землям, но видела лишь склонившееся лицо Ильи, баюкавшего ее у груди, словно маленького ребенка.

После ухода Гарика, когда дрожащая Ганна на минуту поверила, что между ними вновь может возникнуть то дикое и необузданное, что однажды чуть не свело ее с ума и больше не повторялось ни с кем, ни с одним мужчиной, Галицкий широкими шагами пересек гостиничный номер, тщательно запер дверь, на минуту замер, стоя к ней лицом, а потом повернулся и буднично сообщил, что ей пора ложиться в постель.

— Тебя из больницы отпустили лишь при условии, что ты будешь лежать, — сказал он. — Так что иди в спальню и располагайся на кровати.

— А ты? — спросила она и чуть не откусила себе язык за этот нелепый, детский вопрос.

— А я лягу в гостиной на диване. И не возражай ты, ради бога. — Он досадливо поморщился. — И так неприятностей выше крыши, еще с тобой возиться.

— Я не просила со мной возиться, — сухо сообщила Ганна, в которой тут же вспыхнула обида, залившая горло горечью. — Тебя никто не заставлял сюда приезжать. И без тебя бы справились. Вон, Гарик бы мне помог.

— Про то, что я зря приехал, я уже слышал, — голос Галицкого был ровным и безжизненным. — Все, разговор окончен. Иди в душ, если тебе туда надо, и ложись. Я тоже лягу. Я полночи за рулем был, а потом весь день с тобой валандался. В моем возрасте это уже трудновато, знаешь ли.

Только сейчас Ганна заметила, что он действительно устал. Под глазами пролегли тени, заметно состарившие его не то чтобы красивое, но породистое лицо. И морщинки, тонкие, едва заметные при дневном свете, вдруг проступили четче и резче. Даже седины словно прибавилось за этот длинный непростой день. И Ганне тут же стало стыдно, что она думала только о себе.

Она юркнула в спальню, достала из чемодана любимую пижаму и умывальные принадлежности, молча скрылась в ванной комнате, и через десять минут, пожелав Галицкому спокойной ночи, прикрыла за собой дверь спальни.

Внезапно навалилась дрема. Тяжелая, обморочная, не дающая пошевелить ни рукой, ни ногой. Больше всего на свете Ганне хотелось свернуться калачиком под мягким, воздушным, почти невесомым одеялом, зарыться лицом в подушку и уснуть, отрешаясь от последних событий. Однако следовало еще позвонить Вове, поэтому Ганна заставила себя, едва шевеля языком, поговорить по телефону, заверила сына, что у нее все хорошо и отпуск проходит великолепно, с трудом донесла телефон до тумбочки, а голову до вожделенной подушки и провалилась в крепкий сон.

Галицкий заглянул к ней в комнату, но она спала, по-детски разметавшись во сне и почему-то шевеля губами, как будто учила какую-то роль. Он постоял в дверях минуты две, вглядываясь в ее черты, вздохнул тяжело, по-стариковски, и ушел на свой диван, который отчего-то отчаянно возненавидел.

Он чувствовал себя вымотанным, хотя такая ерунда, как бессонная ночь никогда не могла выбить его из седла. Причиной его нечеловеческой усталости, от которой его даже тошнило, была тревога за спящую в соседней комнате Ганну. Илья Галицкий с детских лет всегда контролировал любую ситуацию, был ее хозяином. Сейчас он не понимал, что происходит, и от этого чувствовал себя беспомощным.

Адрыян Дзеткевич воровал. Это понятно, равно как и то, что делать дальше. Деньги с подлеца стрясти, с работы выгнать, будет трепыхаться — сдать правоохранительным органам, которые в Белоруссии круты и неподкупны.

Мог ли он убить Алесю, чтобы заставить ее молчать о своих делишках? Теоретически мог, а практически? Убийство было совершено тогда, когда Гарик уже приехал в Витебск, а значит, раскрытие махинации было неминуемо. Или Алеся знала что-то еще, чего Гарик пока не нашел?

Может, Ганна права, и убить хотели вовсе не Алесю. Одинаковые пиджаки. Имеет ли это отношение к убийству или это просто дьявольское совпадение, еще больше все запутывающее?

Из-за чего напали на Ганну? Тоже случайно или из-за того, что она нашла тело Алеси и могла видеть убийцу? А может быть, виной всему ее поход к матери Вольдемара Краевского, о котором она все рвалась рассказать, да так и не успела. Пожалуй, завтра с утра нужно будет расспросить ее об этом поподробнее.

Как так получилось, что с разницей в пару дней произошли сразу два убийства, и в эпицентре обоих оказались и Ганна, и он, Галицкий. Случайность ли это или чей-то дьявольский замысел?

Рой вопросов, зудящих в голове, не давал заснуть, и часа через два Галицкий почувствовал себя вконец измотанным второй ночью, обещающей стать бессонной. Зарычав от бешенства, он встал с дивана, добрался до ополовиненной бутылки с виски, щедро плеснул в стакан, из которого недавно пил Гарик, сделал глоток, и чуть не выронил стакан на ковер.

Из спальни донесся нечеловеческий вопль. Кричала Ганна. Широкими скачками Галицкий преодолел разделяющее их расстояние, рванул дверь и увидел, что Ганна сидит на кровати, прижимая руки к груди и тяжело дыша.