Лермонтов - читать онлайн книгу. Автор: Алла Марченко cтр.№ 100

Регулярная переписка, как мы уже знаем, оборвалась в 1835 году. Весной 1837-го, остановившись по дороге на Кавказ в Москве, Лермонтов зашел-таки на Молчановку, и Мария Александровна обязала его комиссией: прислать, в знак старой дружбы, черкесские туфельки. Едва оказавшись на Водах, Михаил Юрьевич купил сразу шесть пар и тут же соорудил посылку. К посылке следовало приложить письмо – переписка возобновилась.

Следующий шаг к примирению был более решительным. Переведенный под Новгород, Лермонтов, задержавшись на несколько дней в Петербурге, пишет (в феврале 1838 года) очередное послание к Марии Лопухиной. На этот раз – в прежнем, откровенно-доверительном тоне, как будто Варвара Александровна никогда не выходила замуж за «серебряного» господина Бахметева. Дело, конечно, не в тоне. И даже не в содержании: обычный отчет о событиях внешней жизни. Дело в стихах, которые якобы написаны перед отъездом в ссылку, затерялись будто бы в бумагах, а раз нашлись, то, следуя юношеской привычке, он и посылает их своему первому и главному критику. Это – версия. А истина в том, что стихи обращены к Варваре Александровне и представляют собой страстную мольбу о прощении – за неуместность мстительного порыва, за скоропалительность оскорбления, мольбу о прощении и признание пожизненности внушенного ею чувства, которое и любовью-то назвать нельзя, настолько оно – другое:

«Варенька-уродинка» мольбу услышала.

Шан-Гирей вспоминает:

Подробностей этого короткого свидания мы никогда не узнаем. Ни Варвара Александровна, ни Михаил Юрьевич ни единым словом ни одному из своих ближайших друзей о нем не проговорились. Оно так и осталось «тайной двоих». И эти двое – промолчали.

Впрочем, в стихах Лермонтов не молчал: «таинственный разговор с подругой юных дней» продолжался. 8 сентября 1838 года, через несколько месяцев после встречи, он отослал Лопухиной новый, кавказский вариант «Демона». Поэме было предпослано «Посвящение», в котором Лермонтов давал понять Варваре Александровне, что кроме «могучего образа» властелина надзвездного мира, созданного «игрой воображенья», в «Демоне» есть и другой, интимный смысл: «простое выраженье тоски», «томившей» его «много лет».

Над «Демоном» Лермонтов начал работать, едва открыв в себе поэта, в 1829-м. Сразу же нашлась первая строчка: «Печальный Демон, дух изгнанья». В варианте 1830 года появилось и заключительное двустишие, к которому он долго не притрагивался:

Этими же стихами начинался и оканчивался и тот «Демон», которого Лермонтов подарил шестнадцатилетней Лопухиной в 1831 году. Он работал над ним весной и летом, еще до их встречи. «Посвящение», где он называет «подругу юных дней» Мадонной («Прими мой дар, моя Мадонна»), как и акварельный портрет Варвары Александровны в костюме монахини, написаны позднее.

Семь лет назад эти строчки были всего лишь словами, а теперь стали еще и нотной записью «звуков», в которых, «как в гробе», «зарыто былое». Поэт сохраняет их в лопухинском списке, в надежде, что «давно забытый звук», пробудив сожаленье о прошлом, напомнит забывчивому, но незабвенному другу: роскошная восточная повесть родилась из когда-то подаренного ей черновика, точнее – эскиза, и в ней, как в тайнике, «запечатана» простая человеческая тоска по тем дням, когда жизнь только начиналась и обыкновенный мальчик требовал, чтобы обыкновенная девочка дала ему необыкновенную клятву:

Печатать «Демона» в том виде, в каком 8 сентября 1838 года он отослан Варваре Александровне, было немыслимо, даже в списках пускать по рукам и то опасно. А между тем слухи о волшебной кавказской поэме, привезенной из ссылки «вторым Пушкиным», распространились по Петербургу. Дошли и до ушей великосветских любителей изящной словесности, в том числе и до императрицы Александры Федоровны, падкой на все «новенькое». Скрепя сердце Лермонтов взялся за переделку, пытаясь приспособить текст к требованиям церковной цензуры (в поэме задевались канонические представления о том, как должно и как не должно вести себя лицам «неземного подданства»). Разумеется, это была не механическая подгонка под «белодневный» этикет. Перечитывая поэму, Лермонтов натыкался на незамеченные оплошности, исправлял их. Так, в описании внешности жениха Тамары он меняет банальное «стройный стан» на более точное – «ловкий», вместо «вся галуном обведена» стало – «обложена». Не бог весть какая находка, но до печати еще далеко, и Лермонтов не торопится с отделкой.

Приспособленный к требованиям цензуры «белодневный» вариант «Демона» завершен 4 декабря 1838 года. В день именин Варвары. В священный для автора день. Может быть, это простое совпадение. А может быть, и нет. Ведь Лермонтов был суеверен и, перекраивая великолепный текст, поспешил завершить уязвлявшую его самолюбие работу в срок, когда можно было, мысленно обратясь за помощью к «подруге юных дней», испросить у ее заступницы, святой Варвары великомученицы, прощение за вынужденный компромисс.

Чтение «Демона» в маленьком салоне императрицы состоялось 8 и 9 февраля 1839 года. Александра Федоровна нашла стихи очаровательными – «а мнение императрицы было законом…».

И вот что характерно. Сообщая Марии Лопухиной о своих успехах в «большом свете», Лермонтов умалчивает о куда более важном: о безоговорочном признании в литературных кругах. Начиная с сентября 1838 года Михаил Юрьевич чуть ли не ежедневно «занят у Карамзиных»: именно здесь, в красной гостиной, 29 октября 1838 года в самом узком – только свои – карамзинском кругу Лермонтов прочитал «Демона». Отныне ни у кого из посетителей красной гостиной не могло быть иного мнения, чем то, какое составила после чтения Софья Николаевна: «Это блестящая звезда, которая восходит на нашем литературном небосклоне, таком тусклом в данный момент».