Онассис. Проклятие богини - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Марков cтр.№ 31

Он, низкорослый, далеко не красавец, рано начавший седеть, не выдерживал сравнения с голливудскими красавцами, однако ему ничего не стоило отбить у них любую. «Не думайте, что я такой высокий, — шутил Аристотель. — Просто я сижу на бумажнике».

Позднее Коста Гратсос писал в мемуарах: «Там были звёздочки, полузвёзды и уже состоявшиеся звёзды без конца и края. Выбирать было из кого, и мы выбирали, сколько хватало сил».

Сам Аристотель Онассис, вспоминая голливудские приключения, говорил, что им недоставало романтики.

6

Однако главным «трофеем» мировой войны для Онассиса стало ангельское четырнадцатилетнее создание. 17 апреля 1943 года благодаря Грете Гарбо он познакомился с Тиной Ливанос — младшей дочерью «крёстного отца» морского бизнеса Греции, судовладельца-мультимиллионера Ставроса Ливаноса.

Ливанос родился на острове Хиос в потомственной семье моряков. Хиос — один из крупнейших центров эгейской культуры, древнегреческой литературы и искусства, где, как уверяют хиосцы, родился Гомер, где был первый в истории Эллады рынок рабов и откуда вывозили лучшие в Греции вино, мастику, мрамор, смокву… Кому этот остров только не принадлежал! И карийцам, и ионийцам, и грекам, и Римской империи, и Византийской империи, и Никейской империи, и Венецианской республике, и Генуэзской республике, и Османской империи…

В 1822 году произошла так называемая хиосская резня — месть турок за то, что островитяне поддержали борцов за независимость Греции. Из 155 тысяч жителей острова уцелело меньше двух тысяч. Остальные были либо вырезаны, либо проданы в рабство, либо оказались в изгнании, образовав хиосские диаспоры в Германии, Великобритании, Австралии, США. В 1922–1923 годах Хиос стал перевалочным пунктом для сотен тысяч греческих беженцев из Малой Азии, в частности, из Каппадокии, Смирны и Эфеса, но лишь незначительная часть их осталась на острове. Благодаря влиянию хиосской диаспоры некоторые фамильные греческие династии с Хиоса стали известны как владельцы морских судов.

Ставросу Ливаносу пришлось всё начинать сначала, практически с нуля, чтобы продолжить семейное дело (у отца почти всё нажитое непосильным трудом, притом в буквальном смысле слова, отобрали турки). К тридцати шести годам у Ливаноса были лишь парусник, на котором он возил (нередко сам в качестве шкипера) любителей морских прогулок вдоль берегов Англии, да несколько старых маломерных грузовых пароходов, штопаных-перештопаных, как говорила его красавица-супруга Ариетта. Обосновались они в небогатом районе Лондона, ниже уровня среднего класса, на всём экономя. Но буквально за три года каким-то чудодейственным образом Ливанос, построив на британской верфи свой первый нефтеналивной танкер и выразившись в том смысле, что корабли должны размножаться, как кролики, стал владельцем семи судов (большинством из них завладев по суду) и отцом двух дочерей.

Поговаривали, что основу своей империи он заложил ещё совсем молодым человеком, во время Первой мировой войны, но для приумножения капитала выжидал благоприятных условий, которые предоставила ему Великая депрессия. Он добился своего: открывал офисы, покупал недвижимость по всему миру, его жена имела дворецкого, личного шофёра, повара, многочисленную прислугу, его дочери учились в самых престижных учебных заведениях Британии, их семью принимали на высшем уровне самые высокопоставленные аристократы (хотя он долго ещё носил старомодные костюмы и курил дешёвые греческие сигареты «Этнос»)…

О том, каким образом Ставросу Ливаносу удалось столь стремительно разбогатеть и праведным ли путём, история всё же умалчивает. Красноречивая деталь. Даже пожимая кому-то руку, Ливанос никогда не смотрел ему в глаза. Лишь Онассис, задержав в своей руке грубую мозолистую руку профессионального гребца, вынудил Ставроса посмотреть себе в глаза… И, смеем предположить, многое в них увидел… (Забегая вперёд заметим, что кончил Ливанос плохо: сошёл с ума.)

Итак, в апреле 1943 года Аристотель Онассис, опытнейший, искушённый в амурных делах (он сам признавался, что в 1940-х «окончательно сбился со счёта»), приступил, словно паук, к плетению замысловатой паутины вокруг мотылька — четырнадцатилетней Афины. Ему на руку было её увлечение легендами и мифами Древней Греции, богами и героями. (Потом едва ли не журналистским штампом станет сравнение Онассиса и с Ясоном, добывшим золотое руно, и с хитроумным Одиссеем, повидавшим много стран и обретшим свою Итаку, и с Гераклом, совершавшим великие подвиги, и с Мидасом, всё превращающим в золото своим прикосновением, и с изобретательным Дедалом… Но первой в этом была Афина Ливанос.)

Её воображение (не женское ли воображение вообще лежит в основе продолжения рода человеческого?) рисовало, вернее, разрисовывало и раскрашивало, как ученицы в тетрадках, приземистого пожилого мужчину, почти старика по сравнению с ней, больше похожего на шута, чем на солидного бизнесмена, в брутального героя-эллина. И сам Аристотель прикладывал немало сил к культивированию этого образа, этой роли, в которую со свойственным ему артистизмом вживался (а может, вживаться не требовалось — таким он себя ощущал).

Бывая с визитами у Ливаносов после далёких командировок, он рассказывал нечто захватывающее, завораживающее мечтательную девичью душу. Рассказы его были полны суровой морской романтики, частенько с пиратским душком, но всегда уморительны и со счастливым финалом. Всему семейству, начиная с главы, славившемуся своей скаредностью и любовью к подаркам, Аристо преподносил оригинальные и порой весьма дорогостоящие сувениры, называя их «сущими безделицами». Например, он подарил супруге Ставроса Ариетте усыпанную бриллиантами диадему из Коломбо.

До поры до времени Ливанос не подозревал о действительных намерениях Онассиса, предполагал, что тот подбивает клинья под красавицу Ариетту. Кроме того, Аристо часто появлялся у них с Гретой Гарбо, которую молва прочила ему в жёны.

7

Адольф Гитлер преподнёс подарок своему другу Бенито Муссолини — позволил Италии совместно с покорительницей Европы Германией оккупировать Грецию.

Евангелия Калогеропулос в мемуарах пишет, что вся их семья активно сотрудничала с Сопротивлением. Она вспоминает, как в конце августа 1941 года они укрыли в кладовке своего дома в Афинах знакомого греческого лётчика с двумя английскими офицерами, чем спасли им жизнь. Лётчики были весёлыми и симпатичными, успели даже закрутить нечто вроде романов с дочерьми, Джеки и Марией. Вскоре после того, как англичане покинули дом, с обыском явились итальянцы — кто-то из соседей выдал Евангелию оккупантам. Поначалу итальянцы вели себя грубо, ругались, лапали девушек…

«Нас спасла Мария, — пишет Евангелия. — Она бросилась к пианино и, изумительно себе аккомпанируя, запела в полный голос „Тоску“. Никогда ещё я не слышала, чтобы Мария пела так, как пела в тот день. Итальянцы, заслушавшись, расселись на полу вокруг пианино и ушли только после того, как она закончила петь. На другой день они пришли к нам снова, но совсем не для того, чтобы нас арестовать. Они принесли продукты: хлеб, пармскую ветчину, макароны, шоколад… Они вывалили эту роскошную по тем временам снедь на пианино, словно приношение богине, и Мария опять пела для них, некоторые даже плакали, остальные с трудом сдерживали слёзы: кругом война, оккупация в разгаре, где-то поблизости стреляют или кого-то расстреливают, слышны крики, взрывы, а тут звучит прекрасная музыка и божественный голос, будто в раю…»