Услышь меня, чистый сердцем - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Малявина cтр.№ 21

— Сам сделал?

Он кивнул головой.

Нарезал лимон потом ловко повернул нож, и лезвие молниеносно исчезло. Взял у меня коньяк и снова разлил в стаканчики.

— Ты прости меня. Неправду сказал. Не Сережа я, а Саша.

— Правда?

— Да. Александр Андреевич я… Там… внизу, на берегу Волги у меня дом был. Однажды прихожу с работы раньше обычного, намного раньше, а в постели кувыркаются моя жена и мой друг. Вот такие пироги. Я ненавижу баб.

— Тогда пойдем от греха подальше. Не буду я тебя раздражать.

— Нет. Подожди.

И тяжело задумался.

— Как же быть?

Он полез в карман и достал нож.

Я пролепетала:

— Говоришь, что не любишь женщин, а у самого в рукоятке вон какая плавает.

— Она не плавает, а давно утонула, — тихо объяснил он мне.

Чувствую, что мне становится плохо — сердце то замирает, то выпрыгивает, прямо-таки рвется наружу.

Я как закричу:

— Пробежишь ступенек двадцать, не отдыхая?

Он вдруг развеселился. Переложил нож в другой карман и тоже крикнул:

— Смотри!

Он легко подпрыгивал и поднимался выше и выше.

Я быстро все собрала и стала тоже продвигаться наверх.

— Все! Двадцать! — он широко улыбался. — Осторожнее, не упади, — позаботился обо мне.

Наконец, из последних сил, я добралась до него, стараясь не показывать своей усталости.

— Мне давно не было так хорошо! — торжествовал он.

Взял у меня пакет, достал остатки еды.

— Мне давно никто не верит. Почти все боятся меня. А ты поверила. Спасибо. Пусть все будет отныне хорошо! — предложил он тост.

— Саша, я сегодня должна улететь в Москву. Пусть будет все хорошо, но я больше не буду пить коньяк.

Он добавил мой коньяк к своему, залпом выпил и сразу же заметно охмелел.

— Пойдем, Саша. Стемнело совсем.

— Сейчас тебе будет легко подниматься, — он встал сзади меня. — Только ты не стесняйся…

Он обхватил меня ниже талии и крикнул:

— Ну! Помчались!

Действительно, очень легко я пробежала с его помощью оставшиеся ступеньки.

Он устал, но не переставал смеяться.

Я увидела «небоскреб» — гостиницу «Венец» и перевела дух.

— Спасибо, Саша. Оставь пакет себе.

Он с удовольствием взял пакет.

Надо было тут же бежать, но я не сделала ни шагу.

И вдруг он наклонился, поднял меня на руки и вместе со мной стал быстро переходить улицу.

Он неожиданности я не успела даже пикнуть.

В один миг мы очутились в каком-то небольшом дворе. Он поставил меня вплотную к стенке красного кирпича, прислонился ко мне. За его спиной стояла огромная серебристая машина, на которой синими буквами было написано: «Болгария».

Он не отпускал меня, крепко прижав своим телом к стене. С трудом переводил дыхание.

Бесполезно было что-либо говорить.

Двор был похож на большой балкон, замкнутый со всех сторон. Впереди он упирался в балюстраду, а там, внизу, была центральная площадь с красивыми газонами, Ленинским комплексом и моей гостиницей.

Я не двигалась. Молчала.

Он распахнул мою куртку и свою. Нашел молнию на моих брюках и резким движением расстегнул ее.

Я по-прежнему молчала и не двигалась, словно замерла.

Это его сердило. По всей вероятности, ему хотелось, чтобы я сопротивлялась.

Стал заниматься своими брюками. Что-то не получалось у него. Чуть отодвинулся от меня. Он психовал. Я смотрела вниз на суетящиеся руки.

— Ты чего? — спросил он. — С ума сошла, что ли? Ты чего молчишь?

Теперь он не двигался и стоял как истукан.

Я наступала:

— Ты что, думаешь я испугаюсь?

Он молчал.

— Убери сейчас же это, — крикнула я, задохнувшись.

Этот жуткий диалог закончился совсем неожиданно.

Трудно в это поверить, но он вдруг пошел за машину, держась за стенку. Он совсем опьянел.

Едва он зажурчал там, за машиной, я двинулась к балюстраде. Надо бежать, а не могу. Не бегут ноги.

Все-таки доползла до балюстрады! Но до земли два этажа, а то и больше, внизу газон с неувядшей еще травой. Я занесла ногу и села верхом на балюстраду. Он увидел и поспешил ко мне. Бежал трусцой.

Крикнул:

— Подожди!

Еще раз крикнул он:

— Не бойся.

И совсем жалко попросил:

— У тебя есть денежки? Мне совсем немножко надо, на дорогу.

Он обхватил руками мой пакет и беспомощно улыбался.

Не могу объяснить своего поведения, но я, вместо того чтобы прыгнуть вниз, бросила ему кошелек. Там была большая сумма денег. Он открыл его, покопался в нем и протянул обратно. Я взяла. Он успел мне что-то вложить в ладонь и поспешил уйти.

Я решилась на прыжок. Вдруг он стоит и поджидает за машиной.

Прыгнула. Приземлилась удачно и пошла в отель.

Левая моя ладонь была крепко зажата, но я не обращала на это внимания.

Не разжимая руки, я как-то умудрилась снять куртку, раздеться и встать под горячий душ. Под струями воды открыла ладонь: в ней было распятие. Не вытираясь, я легла в постель. Укрылась с головой пуховым одеялом и скоро согрелась. Распятие было сделано из медяка. Положила его в кошелек. В нем оказалось всего десять рублей.

Стас внимательно слушал мой довольно длинный рассказ, оставаясь по-прежнему на коленях. Глаза его увлажнились и совсем стали голубыми аквамаринами.

— Очень страшно. Пожалуйста, не ходи по вечерам одна.

Он поднялся, сел на постель и сказал:

— А у меня было вот что… — достал тетрадь и стал читать, как он приезжает в Сибирь, домой, его встречает обезумевшая собака по кличке Кучум. Она хрипит и рвется с цепи. Стас входит в дом. В большой комнате стоит гроб. В гробу лежит мать.

Я заплакала:

— Ты просил меня рассказать какой-нибудь страшный случай, я рассказала. Ты же рассказываешь не случай, ты говоришь о неизбежном. Я не стала тебе рассказывать, как потеряла свою дочурку, потому что смерть — это не случай, это другое.

Он нежно поцеловал меня.

Подвел к овальному зеркалу и стал рассматривать нас.

— Отойди, пожалуйста, — попросил он.

Я отошла.