В руках врага - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Марк Вебер cтр.№ 59

Заслышав шаги за спиной, Тейсман обернулся и кивнул Деннису Ле Пику. Кивнув в ответ, народный комиссар взглянул на голосферу. Он был прикомандирован к флоту довольно давно и успел приобрести некоторые познания, касающиеся основных бортовых приборов. Правда, как именно работает большая их часть, он так и не понял, да и относительно большинства кодов и символов на дисплеях ему до сих пор требовались объяснения, однако под приближающейся бусинкой крохотными буквами высветилось название корабля, так что гадать не приходилось.

– Вижу, к нам прибыла член Комитета гражданка Рэнсом, – сказал комиссар.

– Ну, если говорить точно, она прибудет через, э-э, тридцать шесть минут, – отозвался Тейсман, взглянув на хронометр. – Не считая времени, которое потребуется, чтобы вывести «Цепеш» на орбиту.

– Разумеется, – с улыбкой согласился Ле Пик.

Другой комиссар мог бы углядеть в замечании адмирала плохо скрытую насмешку по поводу полнейшего невежества политического надзирателя в вопросах, касающихся флота, но в данном случае дело обстояло иначе. Шутка Тейсмана свидетельствовала скорее о доверии, о том, что в присутствии Ле Пика адмирал чувствует себя не слишком скованно.

Ле Пик понимал, что большинство строевых офицеров на дух не переносят шпионов Комитета общественного спасения – и подобное отношение оправдано. Будь он профессиональным военным, его бы самого возмущало постоянное вмешательство политических назначенцев в дела, в которых они решительно ничего не смыслят. По этой причине он взял за правило вмешиваться в принятие Тейсманом решений лишь в тех случаях, когда это было абсолютно необходимо по политическим соображениям.

Гражданин адмирал, со своей стороны, ценил разумный подход и поддерживал с гражданином комиссаром почти дружеские отношения. У Ле Пика имелись некоторые подозрения относительно поведения Тейсмана и гражданина капитана Хатауэй на завершающем этапе четвертой битвы при Ельцине, однако высшие инстанции никаких претензий к адмиралу не имели – и комиссар предпочел оставить свои сомнения при себе.

Со временем его уважение к адмиралу переросло в нечто похожее на дружбу, и даже в большей степени, чем можно было допустить, исходя из служебного положения обоих. Впрочем, это никак не меняло того факта, что работа гражданина Ле Пика заключалась в политическом надзоре за гражданином Тейсманом и выявлении малейших признаков неблагонадежности. Народный комиссар исполнял свой долг не на страх, а на совесть, вне зависимости от личного отношения к поднадзорному. Не всегда одобряя грубые и недальновидные действия Бюро госбезопасности, комиссар, тем не менее верил в важность своей работы и конечные цели Комитета. Возможно, в последнее время вера его подвергалась все большим испытаниям, но должен же он хоть во что-то верить! В противном случае, что бы у него осталось?

Деннис Ле Пик не был готов к ответу на такой вопрос, и – отчасти по этой причине – его раздражало неприязненное, точнее сказать, презрительное отношение Тейсмана к политике. Республика остро нуждалась в таких людях, как Тейсман, причем не только как в мужественных и умелых воинах: возможно, еще в большей степени державе требовался противовес для сдерживания революционного экстремизма. Долг предписывал Ле Пику доносить о нехватке революционного рвения. Гражданин адмирал такого рода рвения не проявлял вовсе, однако комиссар воздерживался от доносов, ибо не сомневался в том, что верность Тейсмана Республике и принесенной присяге и впредь будет с лихвой компенсировать недостаток политической сознательности. Во всяком случае, до сих пор дело обстояло именно так.

Тейсман ответил комиссару дружеской улыбкой. Он не мог прочесть мысли, промелькнувшие в голове собеседника, однако твердо знал, что с комиссаром ему повезло. Разумеется, адмирал не сомневался, что добрые личные отношения никогда не заставили бы Ле Пика нарушить долг, но рад был и тому, что не приходилось действовать с постоянной оглядкой. Ведь многие комиссары совмещали в себе патологическую подозрительность с убеждением в том, что революционный пыл позволяет им лучше разбираться в стратегии и тактике, чем тридцатилетний боевой опыт.

Конечно, если адмирал и мог позволить себе дружески подшутить с Ле Пиком, то его откровенность знала пределы: о таких вещах, например, как предупреждение Меган о прибытии Корделии Рэнсом, комиссару знать не следовало. Существовали пределы его терпимости.

– Поступали ли к нам какие-либо сообщения от члена Комитета гражданки Рэнсом? – спросил Ле Пик, на одном дыхании проговорив казавшийся и ему самому не очень-то складным официальный титул.

– Кажется, нет, сэр, – ответил Тейсман и повернулся к оперативному офицеру. – Уорнер, «Цепеш» что-нибудь передавал?

– Вступил в связь с Астроконтролем, гражданин адмирал. Больше ничего.

– Понятно. Спасибо, гражданин коммандер.

Ле Пик тоже поблагодарил Кэслета. На первых порах благонадежность гражданина коммандера вызывала у комиссара серьезные сомнения, однако, служа под началом Тейсмана, Кэслет проявлял себя исключительно с лучшей стороны. Он продолжал оставаться в опале у высших властей, однако в своих тайных отчетах Ле Пик отзывался о нем благоприятно, стараясь способствовать его реабилитации. Правда, такое деликатное дело требовало осторожности и не терпело спешки.

Отслеживая продвижение линейного крейсера, комиссар уловил настроение, воцарившееся в боевой рубке, и украдкой вздохнул. По лицам опытных офицеров трудно было определить их подлинные чувства, но за последние шесть лет Ле Пик многому научился, и то, что он почувствовал сейчас, его искренне огорчило. Конечно, он не поддавался самообману и понимал, что этого следовало ожидать. Но чему радоваться, если прибытие члена Комитета общественного спасения вызывает у большинства офицеров лишь ненависть и страх?

* * *

Она оказалась ниже ростом, чем он представлял себе.

Тейсман сам удивился тому, что, когда Корделия Рэнсом вошла в его кабинет, первым делом отметил столь прозаическую деталь. Уже вставая, чтобы приветствовать высокопоставленную гостью, адмирал подумал, что его наблюдение может оказаться не лишним. Изображения на голографических экранах добавляли ей как минимум десять сантиметров: для создания подобного впечатления требовалась определенная операторская и редакторская работа. Не такая уж сложная, но раз она выполнялась, значит гражданка Рэнсом придавала этому значение. Тейсман был не прочь понять, почему.

Глаза у нее были такими же голубыми, как у него, но более темного оттенка. Они оказались более холодными и невыразительными, чем виделись на голограммах, но и это ничуть не удивляло. К сожалению. Разные люди домогаются власти по разным причинам, и если Тейсман понял побудительные мотивы Корделии, то особого удовлетворения от этого не испытал.

Следом за ней в кабинет вошли два здоровенных телохранителя, одетых не в мундиры БГБ, а в штатское. Тейсман готов был побиться об заклад, что их отобрали для этой должности благодаря не столько уму, сколько комплекции, однако свое дело, подобно свирепым и хорошо обученным ротвеллерам, они знали хорошо. Просканировав помещение и не преминув при этом заглянуть даже в блистающий чистотой гальюн, охранники с каменными лицами встали по обе стороны от двери, готовые по первому знаку извлечь оружие.