Анна. Тайна Дома Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Эсс cтр.№ 12

Верхом унижения стал момент, когда государыня, якобы случайно, уронила платок и остановилась, глядя на Анну. Та поняла так, что должна подать государыне упавшую вещь, и наклонилась. А когда выпрямилась и протянула платок императрице, увидела откровенно издевательское выражение на лицах придворных. (Позднее ей объяснили, что в таком случае платок обязан подать кто-либо из сопровождавших государыню мужчин, но никак не дама.)

Вся эта пытка продолжалась больше часа и закончилась, только когда все общество вернулось во дворец и направилось в столовую, чтобы откушать чаю. Анна к этому моменту проголодалась и была не прочь отведать дворцовых кушаний. Но тут ее ожидало новое унижение. Мария Федоровна громко заявила:

— Я полагаю, что мой царственный супруг, когда беседовал с вами нынче утром, успел позаботиться о вашем пропитании. Так что вряд ли вы захотите садиться за стол еще и с нами. — И, повернувшись к Анне спиной, направилась в столовую. Придворные двинулись следом за ней, обтекая Анну, а некоторые даже слегка толкая ее.

Собственно говоря, она не так сильно хотела есть и могла потерпеть. Но какое оскорбление! За что они ее так? Ей хотелось плакать. Не зная, что делать, она поднялась в комнату, которую уже называла своей. И тут судьба снова повернулась к ней светлой стороной. Ее апартаменты уже не пустовали: там хозяйничала Глаша, ее служанка, раскладывала привезенные вещи. Значит, Кутайсов сдержал свое обещание! Ну а без чая и закусок она вполне проживет.

И тут же, словно отвечая на эти ее мысли, дверь распахнулась, и четверо слуг один за другим вступили в комнату. Каждый из них нес большой поднос. На одном имелся заварной чайник и особый чайник с кипятком, на другом — сахарница и чайный сервиз, на третьем и четвертом размещались пирожницы с печеньями, конфетами и пирожными. С профессиональным умением лакеи составили содержимое своих подносов на будуарный столик и принялись разливать чай и вообще обслуживать Анну. А когда она вдоволь напилась и наелась и лакеи ушли, жизнь снова показалась ей приятной.

Она прошлась по своим комнатам, не зная, чем заняться. Дала Глаше и второй своей служанке, Ксении, указания, как разложить присланные вещи, как развесить платья. Что делать дальше, она понятия не имела. Ей хотелось пойти в парк, погулять там одной, вспомнить все события сегодняшнего дня, но она не знала, имеет ли право так поступить. Ведь она находилась на службе! Что, если императрица снова прикажет ей присутствовать при каком-нибудь своем выходе? Ее снова стали мучить воспоминания о пережитом унижении. Казалось, снова наступает черная полоса…

Так она стояла, мучимая сомнениями, когда раздался стук в дверь, и Глаша доложила, что ее хочет видеть некий господин.

— Проси, — кивнула Анна.

Она еще не привыкла к мысли, что может сама кого-то принимать — или не принять. Дома все подобные решения принимали родители.

Дверь открылась, и в комнату вошел белокурый молодой человек в безупречном камзоле. Он был тонкий, изящный и весь какой-то тихий, как мышка.

— Рад вас приветствовать, госпожа Лопухина, — произнес он таким же тихим голосом. — Позвольте представиться: меня зовут Никита Обольянинов, и я являюсь первым секретарем его величества императора. Его величество, уезжая на встречу с прусским посланником, поручил мне позаботиться о вашем устройстве.

— Благодарю вас, господин секретарь, — ответила Анна, — но обо мне уже позаботился господин Кутайсов. Он был так любезен, что послал за моими вещами в Петербург, и их уже доставили. Так что теперь я ни в чем не нуждаюсь.

— Так ли уж ни в чем? — Любезный молодой человек слегка улыбнулся. — А разве вы не хотели бы приобрести что-то новое, чтобы предстать перед его величеством в лучшем виде?

— Да, граф Кутайсов говорил, что мне дадут экипаж и я смогу поехать за покупками. Однако…

— Да, и что же?

— Граф, видимо, был занят и не распорядился насчет экипажа. Кроме того, я не знаю, могу ли я отлучиться из дворца, будучи камер-фрейлиной ее величества…

— Насчет этого вы не должны беспокоиться, — заявил Обольянинов. — Его величество ясно распорядился, чтобы государыня не утруждала вас исполнением докучных обязанностей.

— Однако утром…

— Я уже имел беседу с ее величеством относительно утреннего происшествия и еще раз объяснил императрице волю государя, ее супруга. Смею надеяться, что моих объяснений будет достаточно, и вас более не станут беспокоить со стороны ее величества. Это было только досадное происшествие, поверьте, и оно более не повторится. Так что вы смело можете располагать своим временем — разумеется, за исключением тех случаев, когда вас призовет к себе государь. Но поскольку сегодня его величество будет занят допоздна, вы свободны. А что касается экипажа, то он уже ожидает нас у заднего крыльца.

— Вы сказали «нас»? Как это понимать?

— Дело в том, что государь поручил мне сопровождать вас в поездках, дабы вы, молодая девушка, не чувствовали себя неуютно. Впрочем, если вы желаете непременно ехать одна…

— Нет-нет, отчего же, я буду весьма признательна, если вы будете меня сопровождать, — живо ответила Анна. — Я сейчас соберусь.

Вот так и получилось, что день, начавшийся интересно и радостно, таким же образом и закончился. До позднего вечера Анна в сопровождении тихого секретаря разъезжала по модным лавкам, не миновав ни одной, расположенной на Невском проспекте. Успела заглянуть и в родительский дом, переговорить с мачехой, похвастать обновками. А когда вечером они вернулись в Павловск, их карета остановилась у заднего крыльца, и слуги начали носить покупки в ее апартаменты, специально высланный слуга попросил их двигаться как можно тише — государь вернулся во дворец полчаса назад и сразу же лег спать.

Так что в этот день Анна больше не видела человека, таким сказочным образом изменившего ее жизнь.

Проснувшись на следующее утро, Анна долго лежала, вспоминая минувший день. Он вместил так много всего — казалось, она за всю свою жизнь не пережила, не перечувствовала столько, как за этот один день. Да, он был действительно необыкновенный! Еще вчера никому не известная московская барышня, каких в Москве сотни, она теперь вошла в круг людей, приближенных к императору, запросто беседовала с ним, гуляла со свитой императрицы и даже сердилась на нее… А новое помещение во дворце? А покупки? И она чувствовала, что необыкновенные события будут иметь продолжение, что жизнь ее теперь вряд ли будет тихой и покойной. «Ну и пусть, — думала девушка. — Пусть все меняется вокруг. А то я долго жила, словно в вате. Впрочем, хватит валяться и размышлять! Ведь государь, мне говорили, встает рано, и весь двор тоже. Надо и мне привыкать». Она кликнула Глашу и велела одеваться.

Пока девушка одевала ее и помогала причесаться, Анна продолжала размышлять все о том же. Она осознала, что вспоминает вчерашнюю прогулку с Павлом, его обещание продолжить беседу. Да что там, она именно что ждет продолжения этого разговора! И встала она так спешно именно из-за этого, а не по причине каких-то порядков при дворе. Смутившись, она подумала, не рано ли стала привыкать к близости государя? И что может означать эта близость? Что может означать тайный ход, соединяющий ее покои с покоями императора? И что значат намеки графа Кутайсова, его слова о том, что в присутствии царственной особы слово «честь» теряет свое значение? Здесь таилось нечто темное, нечто такое, во что она страшилась вглядываться.